Железный шип

Он лежал, закопавшись в песок, в жаре и сухости. Настроение у Джексона Второго было преотвратным. Он замер в песке, стараясь дышать как можно тише, высунув наружу один лишь нос, и единственной связью с окружающим миром был только слух. С того момента, как он ушел от Шипа, прошло уже три четверти дюжины часов. Не так давно он начал слушать в песке звуки – чука-чука-чука – быстро бегущих ног, доносящиеся иногда издали, иногда откуда-то совсем рядом. Звуки исходили от Шипа, а значит, это были не амрсы. Он удалился от Шипа на достаточное расстояние, так что не так-то просто будет его, Джексона, разыскать.

Отправь Первый в пустыню даже тридцать или сорок Почтенных, все равно поиски Джексона в районе радиусом равным расстоянию, которое он успел положить между собой и железным острием с маленькими бетонными домишками вокруг, займут невообразимое количество времени.

О том, что его все-таки могут найти, он не беспокоился совершенно, с одной стороны потому, что у Первого для успешных поисков не было необходимого количества людей, а с другой, потому что найти его могли сразу не больше одного-двух Почтенных.

Большую часть времени он дремал. Пустыня хоронила в себе полно всякой-всячины – копья, мертвые Почтенные, и, возможно, мертвые амрсы тоже. Количество мертвых амрсов оценить было невозможно, потому что если Почтенный не возвращался обратно, то в деревне о причине его гибели, естественно, не могли знать ничего. Второй дремал и думал о всех этих мертвецах, лежащих сейчас вместе с ним под песком. Со слов Первого Старейшины можно было предположить, что деревня их существует с незапамятных времен. Из чего следовало, что спрятанное в окрестностях Шипа количество копий и мертвых Почтенных должно было быть просто огромным. Если бы была возможность возделать эту хорошо удобренную местность, какой богатый урожай металлических копий можно было бы с нее собрать!

Но нельзя выращивать урожай там, где дышать нечем, а фермерам был известен только один способ дышать. Даже Почтенным. И если ты амрс, то ты так же вряд ли можешь знать больше. Известно, что человек может найти два, или может быть три способа добыть себе воздух и воду, но так далеко размышления Джексона не распространялись.

Он старался по возможности не двигаться. Он тщательно замел свои следы на большом последнем отрезке пути. Сейчас, в те моменты, когда в ушах Второго не раздавалось привычного чука-чука-чука, значение которого он знал, он все время слышал непрерывное тихое шипение, мягкое журчание песка. Мириады крупинок песка, думал он, как высыхает и сама жизнь, и трутся друг о друга. Он видел самого себя со стороны, плавающего в песке и погружающегося в песок все глубже и глубже. Я могу плавать, думал он, я могу плавать здесь очень долгое время, и все это время я буду мало-помалу тонуть в песке.

Что такое песок, в котором я лежу? Пыль. Ничто. За краем полей, за полосой сорной травы, это ничто взвивается в воздух как надежда, изгибается и затем снова оседает, или плывет над дюнами таким тонким, таким неуловимым облаком, что через него можно пройти не только без труда, но даже и не заметив его, разглядев его очертания только потом, с расстояния, после того, как минуешь его внешнюю границу. Оно вещественно, оно имеет грязно-желтый цвет, вьется в воздухе, поднимаясь до самой верхушки Шипа, украшенной резьбой, но там теряется, становясь невидимым на такой высоте. Настолько мелкое, что его можно пить.

Чука-чука-чука. Кто-то приближался к нему. Какой-нибудь Почтенный. И твердит себе под нос, что вот через минуту он найдет Джексона Второго и тогда…

Он задумался о том, что Первый объяснил фермерам, чтобы объяснить исчезновение Джексона Второго. Может быть, Первый и вовсе решил не утруждать себя объяснениями – все и так знали, что Джексон Второй ненормальный, а если кто не знал, то теперь не сомневался в этом. Любопытно, а что вообще Первый думает о нем? Испокон века Почтенные отправлялись в пустыню за своей первой добычей, после чего вечером был пир – Первый наверно и предположить даже не мог, что кто-то может нарушить этот ритуал. Джексон Второй улыбнулся, почувствовав как песок, бормоча, скользнул по его губам, и снова погрузился в дремоту.

Так он то спал, то просыпался весь остаток дня и вечер – всего три из дюжины долей дня. Когда солнце наконец зашло и вокруг похолодало, он выскользнул из песка и поднялся на ноги. Мальчик, подумал он, рассматривая ночь вокруг, надеюсь, ты знаешь, что делаешь?

Он начал идти к краю мира. Его пробирал легкий озноб.