Железный Сокол Гардарики

По дороге из храма архангела Михаила, где будущий царь вновь прослушал содержательные поучения на библейские темы, я уже начал было опасаться, что торжества могут затянуться. Даже если исключить домовые церкви в усадьбах бояр и князей, список московских храмов был преизряден. Следующим на очереди оказался собор Пречистой Девы. На подходе к нему я уже вздыхал, сожалея о том, что, по усвоенной с детства привычке, утром выпил только обнаруженный в запасах дяди Якоба кофе. Время шло к обеду, а завтрак для меня еще не наступил. Противное урчание в желудке отвлекало от пения святых отцов и сбивало с торжественности момента.

За время работы в институте мне приходилось участвовать в нескольких коронациях. Так, однажды в Риме глава католической церкви, подкравшись к королю франков, коварно, без объявления Божьей воли, короновал его императором. Я помню шокированное лицо новоиспеченного светского главы западного христианского мира, тогда еще не ставшего легендарным Карлом Великим. Минут пять император просто не знал, что и сказать. Такого подвоха от понтифика он никак не ожидал.

Помнил я и коронацию Емельяна Пугачева в Новом Амстердаме, где Джордж Вашингтон от имени и по поручению Большого Казачьего Круга, вкупе с парламентом, возлагал на чело отныне не самозванного Петра III железный лавровый венок. Но то, что сейчас открывалось моему взору, являло собой диковинный сплав византийской чопорной пышности с разухабистой восточной тягой ко всему яркому и цветному.

Переступив наконец порог храма Девы Марии, я невольно вздохнул с облегчением. Здесь под балдахином из золотой парчи красовался двойной трон, и два десятка рынд[51] с ритуальными топориками на плече охраняли его от всяких желающих передохнуть на покуда вакантном месте. Чуть в стороне от амвона располагалось три стола с царскими регалиями. На центральном лежала шапка Мономаха, возле нее дежурил неожиданно серьезный Лис с клинком наизготовку. Митрополит, приняв из рук служки нечто вроде кисточки, начал отчаянно махать ею в воздухе, смачивая царский путь каплями святой воды.

Наконец Рюрик и Софья заняли свои места. Пришедшая с ними свита расположилась по обе стороны от них. Справа – миряне, слева – духовенство. Глава православной церкви, удостоверившись, что все заняли соответствующие места, напоследок брызнул святой водой на будущих царя и царицу. После этого с водными процедурами было покончено, и началась церемония.

Боярская соболья шуба Рюрика была скинута у подножия трона, символизируя, что отныне сей достойный муж – не ровня даже самым высшим из своих слуг. Сын Кудеяра как истинный внук Василия III был обряжен в порфиру – длинное, до пят, расшитое платье. Затем на него возложили бармы[52], после вручили скипетр. И наконец настал черед царского венца. Я внимательно смотрел на лицо Рюрика, силясь угадать, какие ощущения испытает он в то мгновение, когда шапка Мономаха опустится на его голову. Лис, уже покинувший свой пост и занявший место среди прочих ближних людей, также не сводил глаз с нашего подопечного. Мгновение тянулось, как растаявшая жевательная резинка, прилипшая к рукаву. И вот шапка коснулась чела, синие глаза Рюрика широко распахнулись, и рот приоткрылся, точно он пытался судорожно вдохнуть наполненный ладаном церковный воздух.

– Ф-фух! – услышал я рядом вздох облегчения Якоба Гернеля.

Вряд ли кто-либо из присутствующих придал значение изменениям, происходящим на царском лице, а если и заметил, то отнес их на счет осознания государем торжественности момента.

Все вокруг потонуло в ликовании и колокольном звоне. Мрачная эпоха Ивана Грозного канула в прошлое. Спустя несколько минут церемония повторилась, но уже с регалиями малого обряда. Приняв из рук митрополита уменьшенную копию шапки Мономаха, Рюрик собственноручно возложил ее на голову жены. Россия обретала новую, еще никому не ведомую историю.

Карта, над которой мы работали в апартаментах Баренса, попади она в руки будущих исследователей, рожденных в этом мире, наверняка вызвала бы нескончаемые споры. Они строили бы многочисленные гипотезы, откуда взялась такая точность во второй половине XVI века. И вряд ли кто-нибудь из этих ученых мужей сможет предположить наличие спутниковых данных у некоторых картографов отдаленного прошлого.

– …Что сообщают из Астрахани? – разглядывая бескрайние просторы своих владений, поинтересовался Рюрик.

– Воевода, князь Хованский, прислал гонца с известием, что войско, числом до десяти тысяч верховых, озорует вблизи крепости. Князь просит выслать ему подкрепление, – без запинки ответил Якоб Гернель.

Опыт офицера разведки сейчас ему пригодился не менее, чем новоприобретенное искусство читать судьбы по движению небесных светли.

– Кабы те силы были, отчего ж не послать, – угрюмо отозвался государь. – Сколько у нас нынче войска под рукою?

– Семьдесят тысяч в кулаке, да еще пятьдесят тысяч по крепостям гарнизонами стоят.

– А у гетмана?