Железный волк

Мама знала, она знала, что Сольде не перенесёт кровавых жемчужин. Я должна была сделать больше, я должна была не только забрать дьявола, но и выбросить жемчужины, я должна была…

– Юва, – Рюген взял её под руку и посмотрел в глаза. – Пусть лежат. У нас есть время, она будет спать долго.

Юва кивнула. Она встала и направилась вниз по лестнице на кухню. Она слышала, что Рюген идёт за ней. Благодаря мёртвому дереву очаг под варочной поверхностью был ещё теплым. Она поставила котелок с водой.

Рюген уселся за стол и провёл рукой по кудрявым волосам.

– А зачем им кровавые жемчужины? Чтобы вызвать видения? Чтобы улететь? В чём смысл?

Юва фыркнула.

– Ты прожил больше двадцати лет, Рюген, ты должен был давно догадаться.

– Серьёзно, Юва, я никогда не видел одурманенную чтицу.

Она вздохнула.

– Послушай, они не пьянеют, они не для этого принимают кровь. Мама обычно глотала одну-единственную жемчужину перед встречей с самыми важными клиентами. Волчья кровь обостряет чувства. Мама могла учуять ложь, заметить ускорение сердцебиения и расширение зрачков. Бесценные способности для тех, кто зарабатывает на жизнь чтением людей, правда? И, насколько мне известно, не всем удаётся добыть их, только членам Ведовской гильдии. Может, они ещё какое дерьмо подмешивают в них, не знаю. Но они берут эту гадость у… – Юва сглотнула, ей никак не удавалось выговорить название, сидевшее у неё в голове, – у вардари.

Она взяла коробочку с чаем с полки и высыпала в кружку разломанный лист клыкарышника.

– А как же Сольде? – спросил Рюген. – Неужели она не знает, что может подхватить волчью хворь?

– Она никогда не принимала жемчужины – она не их раб, как ты.

Юва понятия не имела, почему ей хочется огрызаться, но она чувствовала себя выжатой, как половая тряпка. Опустошённой. Готовой развалиться на части.

– Как я… А как насчёт тебя? – спросил он совершенно беззлобно.

Юва отхлебнула чая.

– О чём ты?

Он кивнул в сторону её кружки.

– Разве ты не употребляешь всю жизнь чай из этих ягод? Никакой разницы нет, мы оба рабы. Мы делаем то, что делаем, чтобы любой ценой перестать чувствовать. Говорю, чтобы ты не думала, что чем-то отличаешься от меня, Юва.

Это обвинение он уже выдвигал против неё в тот день, когда она уложила его на землю. От его слов чай во рту сделался невыносимо горьким. Он прав. Она пьёт клыкарышник, чтобы заглушить страх, и жить без него она не может. Юва превратила себя в раба. Правда просачивалась в неё, хотя места для неё не осталось. Юву уже переполняли напасти, Сольде, кровавые жемчужины, вардари, мама, дьявол, убийца Нафраим и вся проклятая Ведовская гильдия.

Что-то надломилось в Юве, она швырнула кружку в стену, и та улетела за спину Рюгену. На стол посыпались осколки. Рюген почти не отреагировал, просто молча собрал их, как будто ему уже много раз приходилось это делать.

Осада

Юва поднялась ещё на одну ступеньку, скользя пальцами по корешкам книг. Она уже в третий раз проверяла одну и ту же полку, но, судя по всему, книга, которую она искала, пропала. Когда Юва была маленькой, она думала, что библиотека поедает книги, так что у неё совсем мало времени для того, чтобы успеть прочитать их до того, как они исчезнут.

Может, книги вообще не существует?

Сомнение возникло, как обычно, неожиданно. Вечный страх, что пережитое окажется ненастоящим. Прошло много лет, прежде чем она поняла, что не родилась с этими фантазиями, что её травмировали. Мама совершила множество ошибок, но не признала ни одну из них, а на прямые вопросы всегда отвечала обвинениями в адрес Ювы: у неё слишком богатое воображение, плохая память или, что ещё хуже, она просто врёт.

У Ювы начались проблемы со сном, а порой даже с дыханием, и вот тогда мама призналась, что манипулировала ею, врала и выставляла её на смех. Жизнь, полная самобичевания и смятения, была создана целенаправленно.

Я видела, как больной волчьей хворью убил отца.

Это было не чёткое воспоминание, а смутное ощущение. Она помнила железного волка. Зверь в клетке. Когти, белые глаза. Но как только Юва начинала исследовать закоулки памяти, сердце заходилось в стуке, и ей казалось, что она никогда не приблизится к истине. Она была приговорена ходить по кругу, по безопасным краям сна. Больной отец в постели – значит, вполне возможно, его всё-таки не убили, или же это было в другой раз?

А вдруг у отца была волчья хворь? А вдруг он сам кого-то убил?

Юва вынула книгу о божественном учении. Не ту, что искала, но сгодится и эта. Она спустилась и уселась на диван перед стопкой книг, хотя и сомневалась, что они дадут ей необходимые ответы.