Железный ворон

Я подавил этот крошечный голосок, а Никс отступила на шаг, глядя на меня широко распахнутыми золотистыми глазами. Отражающийся в них гнев сменился тревогой. Выбросив вперед руки, она выставила между нами свои клинки.

– Что на тебя нашло, Плут? – воскликнула она. – Ты стал совсем другим.

– Неужели? – Я ухмыльнулся, оскалив зубы. – А может, теперь я таков, каким был всегда?

– Нет. – Она покачала головой. – Ты даже выглядишь по-другому.

– У вас все нормально?

К нам подошел Кирран, выражение его лица тоже было встревоженным, хотя на нем, в отличие от лица Никс, не отражалось ни тени гнева. Прищурившись, я почувствовал, что моя недобрая ухмылка стала еще шире, а в душе разгорелась злоба. Мне вдруг захотелось причинить ему боль. Этому ребенку, который олицетворял собой мою самую большую потерю, отказ, до сих пор терзающий сердце. Если бы его не стало, его родители, повинные в моих страданиях, познали бы ту же боль, что и я. Почему сказочное «и жили они долго и счастливо» досталось им одним? Когда же настанет мой черед?

– Пак. – Кирран побледнел, когда я повернулся к нему. – У тебя все хорошо? Что случилось? Монстр сбежал?

– Точно. – У меня в руках почему-то оказались кинжалы, и я продолжал наступать, злобно ухмыляясь. – Сбежал. Но знаешь, сейчас меня это не особо волнует. Мне любопытно другое. Сколько чар ты израсходовал, сражаясь с этой тварью, принц?

Быстрая, как тень, Никс с мечами на изготовку встала между мной и своим королем.

– Еще шаг, Плут, и тебе придется иметь дело со мной.

– Ах, какая верность. – Я усмехнулся, наслаждаясь мыслью о сражении с этой удивительно быстрой смертоносной убийцей. Судя по тому, что я видел, многим с ней пришлось бы несладко, а я не участвовал ни в одной достойной дуэли со времен принца-ледышки. – Какая хорошая маленькая убийца. Меня почти забавляет твоя уверенность в том, что у тебя якобы есть шанс.

– Пак, – негромким, но исполненным ужаса голосом обратился ко мне Кирран. На его лице застыла боль. – Только послушай себя! Что бы эта тварь ни сделала, какие бы глубинные эмоции ни разворошила, это не ты, и ты это знаешь.

– Не я? – язвительно фыркнул я, чувствуя, как внутри распространяется уродство. – Я всегда знал, кто я такой, принц. Я тот парень, которого никто не воспринимает всерьез. Парень, над которым все смеются, у которого на все есть шутка, потому что мир испорчен, и единственный способ справиться с этим – смотреть в глаза и улыбаться. Вот я и улыбаюсь, потому что в противном случае буду мстить. А уж если возьмусь мстить, никому не поздоровится. – Я снова вызывающе усмехнулся. – Вот такая, принц, скрытая сторона Плутишки Робина. Откуда тебе знать, что я не тот, кем был все это время?

Король Забытых прищурился и вскинул руку. Вокруг него тут же закружилась магия.

– Тогда взгляни на себя со стороны, Пак, и ответь, таким ли ты хочешь быть.

Окружающий воздух вдруг сделался очень холодным, так что у моего лица облачками пара заклубилось дыхание. В лунном свете затанцевали искрящиеся мотыльки, собираясь вместе под аккомпанемент шуршащих звуков, а во льду начал формироваться большой прямоугольник, в конце концов превратившийся в лежащее на мерзлой земле зеркало во весь рост, с кристаллизованной поверхности которого стекал туман и закручивался в воздухе. Посмотрев на меня, Кирран сделал шаг назад, жестом показывая на свое ледяное творение. Никс последовала его примеру, держа, тем не менее, клинки наготове и не сводя с меня глаз. Она была готова защитить своего короля, если понадобится.

– Отлично. – Я скрестил руки на груди. – Знаю, что я очень красив и все такое, и ты не обязан мне это доказывать. Если же думаешь, будто я увижу что-то, что мне не понравится…

Фраза осталась недосказанной, потому что я, наконец, посмотрелся в зеркало, и от увиденного у меня перехватило дух. Отражение было похоже на меня: поношенная толстовка, зеленые глаза и рыжие волосы, торчащие во все стороны, словно от удара молнии. Все очень знакомо.

Вот только… еще утром у меня не было никаких рогов.

Моргнув, я еще раз поглядел на себя, чтобы убедиться, что это не обман лунного света или самого зеркала. Но нет, на голове, прямо надо лбом, торчали маленькие козьи рожки. Подняв руку, я потрогал их. Они были короткими, с шершавыми краями – еще одно доказательство того, что это не иллюзия.

А если у меня появились рога…

Я схватился за штанины и, потянув их вверх, обнажил блестящие копытца, красовавшиеся на месте ступней. Лодыжки покрывала мохнатая коричневая шерсть, и я вдруг почувствовал, что она поднимается выше, вплоть до талии.

«Так, это… нехорошо».

Внутри все заныло: это зашевелилась и подняла голову темная, злобная часть меня. Паршиво. Да, определенно паршиво. Когда же это случилось? Когда чудовище вонзило в меня щупальца? Или оно так сильно отравило меня своими уродливыми, ненавистными чарами, что я превратился вот в это?