Железный замок

- Козёл ты, - выплюнул Нем. – Это за косяки те, да?.. Из-за них ты меня вперёд посылал? Мудак перебинтованный! Из-за тебя я…

- Заткнись и топай! Из-за тебя вся группа ляжет! – Ибар достал из медицинского подсумка жгут и перевязочный пакет, вложил в ладонь Нему. - Сам перевязку сделаешь, не маленький. Давай, будь мужиком. Всё равно тебе конец, а остальных спасать надо! Хочешь – не хочешь, а пять минут продержись, понял? Иначе я тебя на том свете найду!

- Пошёл ты! - сверкнул глазами бледнеющий на глазах здоровяк. Две секунды промедления, заполненных молчанием отряда, ружейными выстрелами и криками дикарей. - Дайте мне пистолет. И гранаты. - Нем сгорбился на руках товарищей. Смирился со своей участью

- Хутта!

Рябой боец дёрнулся и достал из-под брони пистолет, весь в мокрых разводах от пота.

- Тебя занести в дом? – любезно поинтересовался Ибар, отдавший Нему две свои гранаты.

- Соси, - огрызнулся Нем. - Сам дойду! Мне яйца отстрелили, а не ноги!

- Дело твоё, - пожал плечами Ибар. - Отпускайте его. И побежали. Надеюсь, ещё увидимся.

- Увижу тебя – пулю в башку пущу, - пообещал здоровяк, что стоял, шатаясь, уже без посторонней помощи. - Айтер! – он посмотрел на нанимателя, - ты знаешь, о чём я тебя попрошу.

- Знаю, - короткий кивок головы был ему ответом. - Я позабочусь о них.

- Бегом! – скомандовал Ибар и отряд, сбросив на землю рюкзаки, рванулся вперёд со всей возможной скоростью. Табас, оглянувшись, увидел, как Нем в окровавленных брюках нетвёрдым шагом бредёт к дому, распечатывая зубами перевязочный пакет. Топот ног по сухим дворам – жилым ли, заброшенным – не было времени разбираться. Табас тяжело дышал, даже несмотря на то, что сбросил рюкзак, к тому же его снова начало лихорадить и заложило нос.

Он негромко ругался прямо на ходу, матеря всех и вся.

- Что такое? – спросил Ибар после очередного трёхэтажного загиба.

- Кажется, опять.

- Ломает? – перекошенное от длительного бега лицо Ибара маячило совсем рядом, Табас чуял его несвежее дыхание.

- Да! – выдохнул он, чувствуя, как в глазах темнеет.

- Ну только не это!.. – оскалился наёмник. - Хренова экспедиция! Всё через задницу!.. – он замедлился и пошарил по карманам. - На! Держи! – он протянул ему смятую засаленную сигаретную пачку.

Табас сперва не понял в чём дело, но, заглянув внутрь, увидел несколько бурых комочков, похожих на ириски, которые поваляли в траве. На короткий миг убеждения боролись с плохим самочувствием, но в итоге Табас всё-таки достал глубоко омерзительный ему комочек дикарской наркотической жвачки и закинул в рот.

- Сюда давай! – Ибар отобрал пачку и снова спрятал.

Жевать на бегу было не очень удобно, вкус оказался отвратительно горьким, да и запах не лучше: дикарская наркота отдавала каким-то дерьмом. Но очень быстро полегчало. Буквально за полминуты нос прошёл и стало ощутимо легче. Лихорадка прекратилась, мозг заработал, вот только тело стало каким-то ватным – Табас больше не чувствовал при движении боль в груди от ушиба.

Со стороны дома, в котором отряд оставил раненого Нема, прогремела длинная автоматная очередь.

Ибар повернулся, сплюнул на землю вязкую слюну и махнул рукой, указывая направление:

- Пошли, пошли! Не стоим!

Табас мчался, слыша за спиной, как к автоматному соло присоединяются хлопки гранат и грохот ружейных выстрелов. Люди торопились, бежали через «не могу», задействовав все мыслимые внутренние резервы – неизвестно, на какое время хватит сил у обескровленного здоровяка.

Каждая секунда была на счету, нужно было использовать его жизнь как можно более эффективно - успеть дорваться до дикарей, пока они не сообразили, что воюют против одного человека, и не развернулись, прикрывая фланги и тыл.

Отряд пропылил по узкой улочке между двумя рядами домов, часть которых, судя по занавескам и целым стёклам, точно была обитаема, простучали ботинками, поднимая пыль, по дороге, утрамбованной колёсами и выжженной солнцем до состояния камня.

Звуки боя становились всё громче, и Ибар знаками приказал рассредоточиться.

Положение противника удалось вычислить не легко, а очень легко. Дикари горланили угрозы в адрес гвардейцев и стреляли куда угодно, только не в дом.

- Выходите, крысы!

- Сдавайтесь! Именем Дома Шекспир! – голосили они тонкими голосами.

Вопреки ожиданиям, Табас увидел не здоровых мужиков, которых привык отстреливать во время службы в Вольном легионе: через дыру в заборе он смотрел на детей, совсем маленьких – самому старшему от силы четырнадцать.

- Чёрт, тут взрослых совсем что ли не осталось? – прошипел Айтер, присевший рядом на колено.

- Нет никого. Воюют, - ответил ему Ибар.

- Где воюют-то? Не было же никакого фронта! Ни выстрелов, ничего! – пробасил Прут.