Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)

Из городов и местечек они приезжают на телегах,
Чтобы строить литейные заводы и созидать город,
Копать землю нового Эльдорадо.
Целая армия пионеров, сгрудившаяся толпа,
Они набиваются в лачуги, бараки, общаги,
Ходят тяжелой походкой и громко свистят на грязных улицах —
Великое переселение, раздвоенное честолюбие,
Со шнурком на шее — Ченстоховский крест,
Трехэтажный мат, пуховая подушка,
Ведро водки и желание женщин…
Великая чернь, вытолкнутая внезапно
Из средневековой тьмы — нечеловеческая Польша,
Воющая от тоски в декабрьские ночи…

Позже та же «армия пионеров» с нательными крестиками и бутылками водки была изображена в фильме Анджея Вайды «Человек из мрамора» («Сzłowiek z marmuru»). Эту киноисторию о сталинском передовике, который приходит к осознанию своей ничтожности и к разочарованию в прежней жизни, в 1977 году позволили пустить в прокат только благодаря тому, что в дело вмешался Юзеф Тейхма, бывший молодежный лидер Новой Гуты, ставший к тому времени польским министром культуры.

В последующие десятилетия первый польский город, построенный без церкви, не раз оказывался в эпицентре жаркой политической и религиозной борьбы. В 1957 году краковская епархия обратилась с просьбой о возведении костела в Новой Гуте. В 1959 году архиепископ Кракова Кароль Войтыла провел мессу под открытым небом в том месте, где предполагалось начать строительство. В 1960–1970-е годы духовенство и власти продолжали спорить по поводу финансирования работ и разрешения на строительство. В 1977 году церковь наконец была построена. Кардинал Войтыла освятил ее, и это укрепило его авторитет как в Польше, так и в мире. Через шесть лет будущий папа римский проведет здесь мессу перед ликующей толпой верующих. Новая Гута была и остается для Польши символом крушения тоталитаризма: неудачного планирования, неудачной архитектуры, неудачной утопии.

Глава 16 Колеблющиеся коллаборационисты

Она дала нам все, солнце и ветер,

И она никогда не скупилась.
Где она была, там была и жизнь.
Тем, кем мы являемся, мы стали благодаря ей.
Она никогда нас не покидала.
Замерзал мир, нам было тепло.
Нас защищает мать масс,
Нас несут ее сильные руки.
Партия, партия всегда права.
И, товарищи, это остается с ней.
Так как, кто борется
За права, тот всегда прав,
Кто человечество защищает,
Всегда прав.
Так, из ленинских идей
Растет Сталиным спаянная
Партия, партия, партия!

«Песня о партии» (Гимн СЕПГ), 1949 г.

Сегодня это трудно объяснить: эта песня — партия и только партия всегда права — казалась нам выражением истины в последней инстанции, и мы вели себя соответственно.

Херта Куриг, Берлин, 2006 г.[1149]

Современного или, точнее, постсовременного слушателя слова «Песни о партии» (Das Lied der Partei), вынесенные в эпиграф, не слишком вдохновляют. Напротив, они кажутся абсурдными, и с того момента, когда Германская Демократическая Республика перестала существовать, они не раз высмеивались, пародировались и даже исполнялись Микки Маусом в ролике, выставленном на Youtube[1150]. Без поддерживающей их идеологии слова хора — «Партия, партия всегда права!» — кажутся не только устаревшими, но и комичными. Трудно представить, что кто-то мог петь такое, сохраняя серьезность на лице.