Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)

В обстановке хаоса, царившего в Европе после Первой мировой войны, возможность краха всех существующих правительств отнюдь не казалась невероятной. В послевоенные годы многие полагали, что в первую очередь пророчества Маркса сбудутся на его родине. Версальский договор и предусмотренные им драконовские санкции сразу же после их принятия вызвали бурное возмущение в Германии. Немецкие товарищи, представлявшие тогда наиболее крупную и передовую компартию мира, немедленно попытались использовать ситуацию к собственной выгоде. В 1919 году коммунисты неоднократно стремились поднять восстание в Берлине. Примерно в то же время два ветерана русской революции возглавили восстание в Мюнхене, в ходе которого ненадолго была провозглашена Баварская советская республика. Ленин с энтузиазмом приветствовал эти события. В Баварский рабочий совет были направлены советские представители, прибывшие в Мюнхен как раз накануне падения новой власти.

Немецкие восстания отнюдь не были чем-то случайным. Завершение Первой мировой войны сопровождалось краткосрочным утверждением советской власти и в Венгрии, еще одной стране, жестоко уязвленной послевоенным урегулированием и лишенной победителями двух третей своей территории. Подобно немецким потрясениям, короткая марксистская революция в Венгрии тоже поддерживалась из Советской России. Ее лидер, Бела Кун, принимал активное участие в российских революционных событиях. Он основал первую иностранную группу в рядах большевистской партии и даже был вхож в дом Ленина. В 1919 году Москва отправила Куна в Будапешт. Возглавляемое им короткое, но кровавое восстание имитировало большевистскую революцию во многих отношениях. Среди всего прочего 133 дня Венгерской советской республики запомнились колоритными молодчиками в кожанках, называвшими себя ленинцами, преобразованием полиции в Красную гвардию и национализацией школ и промышленных предприятий. Но политический руководитель из Куна получился такой же негодный, как и конспиратор (однажды он забыл в венском такси портфель с секретными партийными документами). Конец Венгерской советской республики оказался бесславным: с ней расправились сначала румынские интервенты, а потом авторитарный режим адмирала Миклоша Хорти[166].

Московские большевики считали все эти неудачи временными. Разумеется, заявляли они, ввиду угрозы со стороны набирающего силу рабочего класса реакционные круги тоже мобилизуются. Конечно, империалисты и капиталисты будут отчаянно сражаться, пытаясь спасти себя. Согласно удивительно гибкой марксистско-ленинской теории, нарастающее сопротивление контрреволюции лишь отражало силу революционного натиска. Но чем острее противостояние, тем больше шансов на то, что капитализм когда-нибудь рухнет. Иного не дано, ибо так говорил Маркс. Первый глава Коминтерна Зиновьев был настолько уверен в приходе победоносной революционной волны, что в 1919 году позволил себе заявить: «Через год мы даже не вспомним, что Европе пришлось сражаться за коммунизм, потому что через год вся Европа будет коммунистической»[167].

Эту уверенность разделял и Ленин. В январе 1920 года, когда Гражданская война в России подходила к концу, он одобрил план нападения на «буржуазно-помещичью» Польшу. И хотя в основе конфликта лежали политические и исторические причины — новая российско-польская граница отторгла в пользу польского государства земли, которые ранее Польше не принадлежали, а польские войска пытались приумножить эти приобретения за счет Украины, — главным мотивом войны стала идеология. Ленин был убежден, что будущая война спровоцирует коммунистическую революцию в самой Польше, а потом в Германии, Италии и других странах. По его указанию был учрежден Польский революционный комитет, которому предстояло управлять Советской Польшей. Делегаты Второго конгресса Коминтерна, проходившего в Москве летом 1920 года, овациями встречали ежедневные сводки о победах Красной армии, отмечая ее продвижение на карте, висевшей на стене рядом с бывшим троном Романовых[168]. А в Лондоне молодой министр Уинстон Черчилль мрачно предсказывал, что «польская нация станет коммунистическим придатком Советской России»[169].

К немалому удивлению многих, эта война закончилась поражением большевиков. Поворотным пунктом стала августовская битва за Варшаву, которую в Польше до сих пор называют «чудом на Висле». Поляки не только отразили наступление Красной армии, но и взяли в плен около 95 тысяч красноармейцев. Остальные части противника в беспорядке и панике бежали на восток. Свою небольшую роль в этом провале сыграл и молодой Сталин: как политический комиссар Юго-Западного фронта он не смог обеспечить эффективное взаимодействие частей во время польского контрнаступления. На протяжении всей последующей жизни вождь сохранял чувство оскорбления со стороны «польских панов», сумевших нанести Красной армии столь сокрушительный удар[170].