Железо и кровь. Франко-германская война

Однако находившийся в Туре Шарль де Фрейсине свидетельствовал, что необходимость ускорить ход вещей, действовать в полном смысле революционно стала очевидна многим в Туре задолго до того, как это осознали в Париже. Окончательно отсеченная от столицы, Делегация теперь была обречена играть более самостоятельную роль и нуждалась в авторитетном лидере. В начале октября в Туре и вовсе разразился правительственный кризис: из-за накопившихся разногласий с коллегами адмирал Фуришон отказался дальше направлять ход военных дел, оставив за собой лишь портфель морского министра.

Ситуация изменилась после того, как 9 октября из столицы в Тур прибыл Леон Гамбетта, совершивший опасный перелет над прусскими позициями на воздушном шаре. Население импровизированной столицы свободной от немцев Франции встретило молодого политика восторженно. Всем казалось, что началась новая эра[545]. Объединив в своих руках посты военного министра и министра внутренних дел и заразив на какое-то время энтузиазмом даже политических противников, новоявленный «диктатор» действительно придал наконец необходимый импульс военным усилиям страны.

Глава 9 Рождение тотальной войны

Пока в Париже разворачивались драматические события, две немецкие армии неторопливо продвигались к французской столице. Казалось, конец войны наступил и у Франции нет иного выхода, кроме как просить мира. Тем не менее, боевые действия еще не были завершены, и 3 сентября Мольтке отдал подробный приказ о наступлении на Париж[546]. 4 сентября германские корпуса пришли в движение. Вскоре стало ясно, что эти меры вовсе не были излишними. Седанская операция завершила первую часть кампании, но война продолжалась. Более того, вскоре она приобрела совершенно иной характер — настолько, что некоторые исследователи предпочитают говорить о двух разных войнах в рамках одного вооруженного конфликта[547].

Однако пока что помешать немецкому наступлению было просто некому. 13-й корпус Винуа, которому посчастливилось не успеть в Седан, был переброшен в Париж для обороны города. Избежать сражения ему удалось лишь с определенным трудом. Судя по всему, значительную роль в этом сыграли утомление и эйфория от одержанной победы с германской стороны. Во всяком случае, преследование 13-го корпуса немцами велось не слишком умело и энергично, хотя VI корпус имел все шансы помешать противнику[548].

В германской главной квартире господствовали оптимистические настроения. Да, 6 сентября Фавр официально заявил, что Франция не готова ни на территориальные уступки, ни даже на снос крепостей. Тем не менее, было непонятно, как долго продержится новая власть и хватит ли у нее сил для того, чтобы придать своим громким фразам реальную основу. «Каждый в большей или меньшей степени чувствует, что поход завершен», — писал Мольтке одному из своих подчиненных[549]. «После Седана повсеместно полагали, что нам нужно просто поспешить в Париж, и там будет продиктован мир», — вспоминал впоследствии Верди[550].

5 сентября германское командование прибыло в Реймс, 14-го — в Шато-Тьерри. Немцы не встречали сопротивления; Верди назвал происходящее «увеселительной прогулкой»[551]. Единственным чрезвычайным происшествием стал взрыв в Лане 9 сентября. Когда цитадель уже капитулировала перед противником, один из солдат подорвал пороховой погреб. Погибло 42 немца, еще 72 получили ранения; число убитых и раненых французов было около 300[552].

15 сентября увидели свет приказы об окружении Парижа[553]. Маасской армии были назначены позиции на правом, северном берегу Сены, 3-й армии — на левом. Парировать их наступление французам было практически нечем. Генерал Дюкро — один из тех офицеров, которые попали в плен при Седане, но, нарушив данное немцам слово, продолжили воевать — прибыв в столицу, настаивал на том, чтобы дать бой германским авангардам. Однако под его командование был передан только вновь сформированный 14-й корпус, боевая ценность которого вызывала серьезные вопросы.

19 сентября в районе Шатийона к югу от Парижа эти части дали бой передовым частям V и II баварского корпусов. Исход был предсказуем; несмотря на энергию офицеров, добиться какого-либо успеха французам не удалось. Полк зуавов (элитные части, в нормальных условиях формировавшиеся из наиболее опытных солдат), попав под артиллерийский обстрел, попросту бежал с поля сражения. Другие подразделения оказались лишь немногим более стойкими. Баварцам удалось захватить передовое укрепление французов с находившимися на нем восемью тяжелыми орудиями; в германской армии оно получило название «баварского шанца»[554]. Здесь были обнаружены большие запасы продовольствия и военного имущества.