Железо и кровь. Франко-германская война

В германских штабах с удовлетворением замечали признаки надвигающегося голода во французской столице. Все чаще на полях перед немецкими окопами появлялись жители Парижа, собиравшие картофель. Некоторых из них не останавливали даже предупредительные возгласы и выстрелы германских солдат. В Версале думали, что город падет самое позднее через несколько недель; считалось крайне маловероятным, что Париж продержится до конца года. Верди в начале октября полагал, что продовольствия в городе осталось примерно на месяц[578].

В середине октября, получив информацию о формировании новых корпусов к югу от Луары, Трошю разработал план более масштабной операции. 40 тысяч солдат должны были прорваться из Парижа на запад и создать ядро сил, которые могли бы в дальнейшем взаимодействовать с новыми армиями. 21 октября была проведена разведка боем; несмотря на то что продвинуться практически не удалось, французское командование осталось довольно ее результатами. Мобильные гвардейцы сражались вполне достойно и показали себя с лучшей стороны. Большая операция — «план Трошю» — была назначена на середину ноября.

Однако не прошло и недели, как под Парижем развернулись новые бои. В ночь на 27 октября небольшое французское подразделение под руководством генерала де Беллемара по собственной инициативе выбило передовое охранение пруссаков из деревушки Ле Бурже на северном фронте окружения. Командование обеих сторон расценило это как мелкую стычку, поскольку никакого стратегического значения Ле Бурже не имела. Но вернувшийся в Париж Беллемар на все лады трубил о большой победе, вызвав взрыв энтузиазма у жителей города. От командования он потребовал подкреплений, необходимых для дальнейшего наступления. Трошю не видел в этом смысла и ответил отказом. Возможно, на этом эпизод бы и завершился, если бы не кронпринц Саксонский, из соображений престижа решивший отбить Ле Бурже у врага.

Против этого решения возражал весь командный состав Гвардейского корпуса. Ле Бурже никогда не придавали большой ценности; само же командование армии приказало месяц назад разместить там только передовой дозор и не готовить деревню к серьезной обороне. Основные оборонительные позиции немцев ни в коей мере не пострадали в результате французской атаки — позади Ле Бурже находилась затопленная низина, на северном берегу которой располагались позиции гвардейской артиллерии. Генерал фон Данненберг, начальник штаба корпуса, вместе с командиром 1-й гвардейской дивизии генералом фон Папе отправился к кронпринцу Саксонскому, вооружившись этими аргументами. Описание дальнейших событий в мемуарах Гогенлоэ-Ингельфингена представляет собой прекрасную иллюстрацию менталитета германского офицерского корпуса, не требующую никаких комментариев.

«Начальник штаба кронпринца Саксонии, генерал фон Шлотхайм, был весьма эмоционален, как и Данненберг. Ссора между двумя горячими головами становилась все более жаркой, были произнесены весьма резкие слова. В конце концов Шлотхайм заявил, что у гвардейцев, видимо, пропало желание сражаться. Генералы фон Папе и фон Данненберг немедленно встали и заявили кронпринцу Альберту, что разговор окончен, гвардейцы должны доказать, что готовы сражаться, и обладание Ле Бурже стало делом чести Гвардейского корпуса». Теперь эту новость следовало передать командиру 2-й гвардейской дивизии генералу фон Будрицки, яростному противнику атаки. «Когда Будрицки услышал приказ о штурме Ле Бурже, он на повышенных тонах привел все возможные соображения и аргументы против этого. <…> Дождавшись, пока он выдохнется, я сказал, что командир корпуса считает так же, но командование Маасской армии высказало сомнения в желании гвардейцев сражаться. <…> Тогда маленький пожилой господин побледнел, так что его лицо стало одного цвета с седыми волосами и бородой, и сложил руки для короткой молитвы. <…> После этого он сказал: «Как будет угодно Господу. Доложите Его Высочеству командиру корпуса, что завтра в восемь часов утра раздастся первый пушечный выстрел, а в девять я буду в Ле Бурже»»[579].