Железо и кровь. Франко-германская война

Отход французских войск на высоты западнее от Меца оказался медленным и не слишком упорядоченным. Командование Рейнской армии в своем приказе указало только конечные точки назначения каждого из корпусов, не распределив между ними пути отхода. Это привело к многочисленным заторам и пересечениям маршрутов частей. Некоторую часть имущества при отходе пришлось бросить, были оставлены и многие раненые. Дисциплина во многих подразделениях оставляла желать лучшего. Однако в конечном итоге вечером 17 августа подчиненные Базену корпуса заняли сильную оборонительную позицию фронтом на запад. Ее южный фланг практически упирался в Мозель в районе деревни Розерьелль. Дальше она проходила через Монтиньи, Аманвилье и Сен-Прива и заканчивалась у деревни Ронкур на севере. Французские позиции проходили через фермы, по причудливому стечению обстоятельств называвшиеся в честь сражений Наполеоновских войн (Москва, Лейпциг и Маренго); еще одна ферма носила название Иерусалим (это заставило одного немецкого офицера пошутить, что он не прихватил с собой карту Палестины).

Местность благоприятствовала французам: они располагались на высотах, перед которыми расстилалось открытое пространство. Самым сильным был левый фланг, состоявший из 2-го и 3-го корпусов. Именно здесь, на юге, Базен ждал удара основных сил немцев. Здесь он сосредоточил резерв (гвардию) и расположил свой командный пункт. В центре позиции находился 4-й корпус, а на правом фланге — 6-й. Из всех французских корпусов именно последний находился в наихудшем состоянии; его солдаты не успели окопаться, ввиду отсутствия шанцевого инструмента, а правый (северный) фланг по сути повисал в воздухе. Однако маршал считал это не самой серьезной проблемой — ведь немцы должны были атаковать с юго-запада.

Кажется удивительным, но даже в этих условиях, когда противник отошел всего на несколько километров, германская разведка не смогла предоставить точные сведения о его позиции и намерениях. Отдельные кавалерийские патрули, высланные в северном направлении, предоставили только обрывочную и противоречивую информацию, из которой при желании можно было сделать какой угодно вывод. Утром, когда король в сопровождении Мольтке прибыл на высоту в районе Флавиньи, было ясно лишь одно: французы не стали продолжать сражение и отошли в направлении Меца. Дальнейшие их намерения оказались покрыты мраком. Вполне вероятным выглядел вариант, при котором Базен предпримет попытку уйти из крепости на северо-запад, через Бри, а наблюдаемые в районе восточнее Гравелотта части — всего лишь арьергард, занявший фланговую позицию. Именно такой точки зрения до последнего придерживался принц Фридрих Карл. Хаотичные перемещения отходящих французских частей еще больше запутывали ситуацию.

Первая половина дня прошла на немецкой стороне в тревожном ожидании новых французских атак. Только к полудню стало ясно, что активных наступательных действий со стороны противника ждать не приходится. Мольтке в этой ситуации хотел бы начать наступление — и, учитывая, насколько беспорядочным был отход французов, сомневаться в успехе не пришлось бы. Однако проблема заключалась в том, что III и Х корпуса были истощены вчерашним сражением, а остальные еще только подходили к полю боя после долгих маршей. В связи с этим более рациональным выглядел вариант начать сражение на следующий день, после сосредоточения сил.

В это время на высотах в районе Флавиньи произошла анекдотичная история, нашедшая свое отражение практически во всех мемуарах присутствовавших немецких военачальниках. Пока король и генералы с тревогой ждали новостей о французах, вокруг еще работали похоронные команды, убиравшие тела погибших во вчерашнем бою. Солнце палило нещадно, и некоторые представители главной квартиры, практически не спавшие ночь, решили подремать. Среди них был и российский военный уполномоченный В. П. Голенищев-Кутузов. Когда генерал заснул мертвым сном, одна из похоронных команд подошла к нему и, приняв из-за зеленого мундира за убитого французского егеря, решила предать земле. Кутузов проснулся только тогда, когда саперы уже стали копать могилу рядом с его телом[326].

Ближе к двум часам дня Мольтке отдал приказы на завтрашний день, которые отличались гибкостью и должны были позволить адекватно отреагировать на любые действия французов. 2-я армия должна была двигаться на север, будучи готова повернуть на восток; 1-й армии следовало прикрывать ее правый, обращенный к Мецу, фланг. Мольтке категорически запретил Штайнмецу проводить разведку боем, опасаясь, что седой сорвиголова втянет своих солдат в еще одно сражение с превосходящим противником, который наконец-то сможет воспользоваться моментом и разбить пару германских корпусов до подхода основных сил. Для верности шеф Большого генерального штаба даже изъял из подчинения Штайнмеца VIII армейский корпус Гебена (К. Берри называет этого генерала «самым способным из соратников Мольтке»[327]). Естественно, что это, наряду с пассивностью кавалерии 2-й армии, не способствовало прояснению ситуации.