Железо и кровь. Франко-германская война

К счастью для немцев, у французов были серьезные проблемы с координацией действий. Делегация активно вмешивалась в руководство действиями Луарской армии, отдавая приказы отдельным корпусам. Это приводило к множеству недоразумений; в частности, Орель долгое время не знал, находятся ли 18-й и 20-й корпуса под его руководством, или ими командуют напрямую из Тура.

28 ноября правое крыло Луарской армии атаковало Х корпус в районе Бон-ла-Роланд. 18-й и 20-й корпуса были только что сформированы и в значительной степени состояли из подразделений мобильной гвардии. Последних немцы по характерной детали их униформы называли «сероштанниками» (в отличие от «красноштанников» — линейной пехоты). К слову, заметный на большом расстоянии цвет штанов позволял немцам определять, какого рода подразделения им противостоят и насколько опасен этот противник.

При Бон-ла-Роланд на стороне французов было более чем пятикратное численное превосходство; Войтс-Рец сумел бросить в бой лишь три бригады. Тем не менее, на протяжении нескольких часов чаша весов колебалась из стороны в сторону. К вечеру силы немцев были почти полностью истощены, сам городок Бон-ла-Роланд окружен практически со всех сторон.

В том, что позиции все-таки удалось удержать, огромную роль сыграла инициатива младших офицеров. Именно они стали героями этого дня. Характерным примером стали действия капитана Фейге из 57-го полка, который, имея неоднократный приказ вышестоящего начальства двигаться со своими солдатами в назначенный район позади основных немецких позиций, самовольно остался в городке Бон, усилив находившуюся там пехоту[895]. Такие действия в прусской армии поощрялись — если, конечно, они отвечали обстановке и приводили к успеху. Противоположный пример представляло собой командование 1-й кавалерийской дивизии, которая находилась рядом с полем боя, однако на протяжении всего дня играла роль статиста.

Исход битвы окончательно решило появление на левом фланге французов авангарда III корпуса. Потери немцев составили 900 человек, их противника — более 3 тысяч, включая 1800 пленными[896]. Фактически французское правое крыло потерпело весьма серьезное поражение. С немецкой стороны это было осознано далеко не сразу — Фридрих Карл полагал, что произошло сравнительно небольшое столкновение, и не принял никаких мер для преследования отходившего противника.

Фрейсине, в свою очередь, считал результат позитивным — по его мнению, новые формирования продемонстрировали неплохую боеспособность. Кроме того, он получил информацию о том, что Трошю 29 ноября планирует большой прорыв. У Луарской армии не было даже нескольких дней для того, чтобы отдохнуть. Стальная воля новых правителей гнала ее вперед.

30 ноября у французов состоялся военный совет, в котором приняли участие Фрейсине, Орель, Шанзи и еще ряд генералов. Фрейсине требовал как можно скорее начать наступление на всем фронте и разгромить армию Фридриха Карла в районе Питивье. Военные возражали, заявляя, что для начала необходимо сконцентрировать силы и что атаковать возможно не ранее 6 декабря. При этом французы примерно в два раза преувеличивали численность противостоявшей им немецкой группировки. Фрейсине мало что мог возразить по существу, сославшись на то, что привез из Тура приказ и генералы вправе обсуждать только конкретную форму его выполнения. Фридриха Карла следовало разгромить не позднее 3 декабря, чтобы прийти на помощь Дюкро[897]. В Туре твердо рассчитывали на успех прорыва парижан.

Дальнейшие события развернулись на левом фланге и в центре фронта Луарской армии. 1 декабря в небольшом столкновении при Вильпьоне 16-й корпус французов смог отбросить части I баварского корпуса. 16-й корпус, находившийся под командованием генерала Шанзи, являлся, пожалуй, самым боеспособным из корпусов Луарской армии. Противостоявшие ему баварцы были, напротив, крайне истощены, значительную их часть составляли новобранцы. Тем не менее, отход баварских подразделений был произведен в полном порядке. В Туре вечером того же дня был устроен большой праздник; звонили все церковные колокола, ликующие толпы на улицах пели патриотические песни[898]. Однако побежденным этот бой принес едва ли не больше пользы, чем победителям; направление удара французов стало более или менее понятным.