Железо и кровь. Франко-германская война

Войска Северогерманского союза — и присоединившиеся к ним южногерманские контингенты — были сосредоточены в рамках трех армий, развернутых на пространстве протяженностью 150 километров по фронту и 80 километров в глубину. Три прусских корпуса (I, II и VI) были временно оставлены на востоке страны на случай враждебных действий со стороны Вены; распоряжение об их переброске на театр военных действий было отдано в первых числах августа. 1-я армия под командованием генерала фон Штайнмеца (VII, VIII армейские корпуса и две кавалерийские дивизии, позднее также I корпус — 75 тыс. пехоты, 10 тыс. кавалерии, 270 орудий) была сконцентрирована к юго-востоку от Трира. 2-я, дислоцированная к югу от Майнца, находилась под командованием принца Фридриха Карла и была самой мощной (гвардейский, III, IV, IX, X, XII корпуса, две кавалерийские дивизии, позднее II корпус — 181 тыс. пехоты, 23 тыс. кавалерии, 630 орудий). 3-я армия прусского кронпринца Фридриха Вильгельма, сконцентрированная в районе Ландау, уступала ей ненамного (V, XI, I баварский, II баварский корпуса, две отдельные пехотные (баденская и вюртембергская) и две кавалерийские дивизии, позднее к ним добавился VI корпус — 153 тыс. пехоты, 20 тыс. кавалерии, 576 орудий)[227]. Окончательное сосредоточение должно было быть осуществлено на территории Рейнской области Пруссии и баварского Пфальца, граничивших с Францией.

Полная численность была достигнута только в начале августа, однако уже в последних числах июля в составе трех немецких армий находились 300 тысяч человек. Отдельная группировка, ядром которой являлась 17-я пехотная дивизия, была оставлена у побережья Северного моря. Немцы справедливо опасались десантной операции противника — господство французского флота на море было неоспоримым, и планы высадки на севере Германии всерьез рассматривались в Париже.

КАРТА 1. Развертывание германской и французской армии в конце июля 1870 г.

Источник: Иссерсон Г. С. Военное искусство эпохи национальных войн второй половины XIX века. М., 1933. С. 150.

Выбор командующих армиями определялся не в последнюю очередь политическими соображениями. Так, наследник прусского престола был единственным приемлемым вариантом для южногерманских монархов, передававших под его руководство свои контингенты. Сам Фридрих Вильгельм был не слишком доволен своим назначением, считая баденские, баварские и вюртембергские дивизии слишком ненадежными. Он предпочел бы командовать доброй прусской пехотой. «Мне неоднократно выражали сочувствие, — писал он в своем дневнике, — в связи с тем, что мне выпал жребий командовать южными немцами — не слишком надежной армией»[228]. Снисходительное отношение к союзникам сохранится у пруссаков на протяжении всей войны.

Назначение принца Фридриха Карла, известного как «красный принц», командующим одной из армий даже не обсуждалось. После того как он успешно выступал в аналогичной роли в войне 1866 г., любая альтернатива выглядела бы незаслуженной опалой. Правда, уже тогда сложилась репутация принца как весьма осторожного командующего, которого постоянно сравнивали (иногда в лестном ключе, иногда в качестве острой критики) со знаменитым римским полководцем Фабием Кунктатором, известным своей медлительностью.

Штайнмец в той же кампании 1866 г. приобрел репутацию «Находского льва», самого успешного и энергичного из командующих корпусами. Вильгельм I всегда питал слабость к офицерам, безудержно и храбро рвавшимся в бой; насколько рациональным был этот порыв, интересовало короля намного меньше. В преклонном возрасте характер Штайнмеца, и без того непростой, испортился еще больше, а успех окончательно вскружил ему голову; он не признавал никаких авторитетов и не собирался никому подчиняться.

К этому следует добавить, что все три командующих армиями находились друг с другом не в лучших отношениях. Отношения с Мольтке у Фридриха Карла и Штайнмеца также складывались не лучшим образом. Единственным из командующих армиями, в общении с которым у шефа Большого генерального штаба не было никаких проблем, являлся прусский кронпринц. Однако это сполна компенсировалось трениями, существовавшими у Мольтке с начальником штаба 3-й армии Блументалем. Блументаль в явной форме страдал комплексом недооцененного и вечно обиженного человека, считал себя великим стратегом и еще с 1864 г. относился к шефу Большого генерального штаба со смесью зависти и пренебрежения, считая, что Мольтке присваивает себе его заслуги и ворует его славу. Это, впрочем, не отменяет того факта, что Блументаль был отличным профессионалом и во многом разделял взгляды шефа Большого генерального штаба, что и позволяло им более или менее сносно взаимодействовать на протяжении всей кампании[229]. Одним словом, высший командный состав германской армии в июле 1870 г. менее всего напоминал сплоченную команду.