Железо. Книга 3

– Как я уже сказал, твой брат в ночь после муджока спровоцировал сам знаешь кого рисованием в яме… Они пришли в ту же ночь, но их всех поубивали. Однако на следующий день пришли новые. И на следующий тоже… Видимо, что-то их очень разозлило в рисунке Венчуры, думали мы с мамой, но помалкивали, чтобы соседи потом не обвиняли в поджогах нас!.. Но оказалось, что… – Брюм поперхнулся и придвинулся к сыну поближе, – …оказалось, что на это сповадилась наша молодежь, – прохрипел он, будто сам до сих пор не веря случившемуся.

Вохитика изумленно повернулся к матери, и та мрачным кивком подтвердила слова Брюма.

– Они не стали дожидаться ночи, пока все лягут спать, и напали вечером… Наши орлы-воины сработали слаженно, и перебили этих тварей, прежде чем те успели хоть чье-то жилье поджечь… Собралось много народу, воины и жрецы пытались всех разогнать по домам, запрещали от беды подальше всматриваться в этих чудовищ… И тут кто-то из наших выпрыгнул к мертвому Танцующему на Костях, прямо к его лодыжке, схватился за нее!.. «Магот!.. – закричал он. – Это же наш Магот!..»

– Это младший сын Бьяка, – со всхлипом напомнила Колопантра. – Хороший был мальчишка, водоносом подрабатывал, планировал пойти на карьер… Кто бы мог подумать…

– Его узнали по сломанной лодыжке – она криво срослась, и косточка топорщилась через кожу в одном месте, – пояснил Брюм. – Это бросилась в глаза его другу, и тот его узнал… Затем он стер слюнями краску чуть ниже его подмышки и увидел родимое пятно точно в том месте, где оно было у Магота… Воины не поверили, что кто-то из наших мог обратиться в одно из этих безумных чудовищ, поэтому они злились на наши догадки и пытались нас отогнать… Жрецы взывали к Отцу и грозились заразой, которую можно подхватить от разукрашенных тел!.. Но люди были непреклонны. Всем хотелось разобраться, что же произошло… Признаюсь, Вохитика, нам с матерью это тоже казалось важным узнать и, как выяснилось, не зря…

Вскоре пришел Пу-Отано. Люди перебивали друг друга, торопясь донести Приручившему Гром, кто перед ним лежит. Наш вождь долго думал, хмурился и пытался понять – он ведь такой же человек, как и мы, и откровения Отца неведомы ему по первому же зову. Склонившись к погибшему подростку, он разжал ему стиснутые зубы…

– Его язык вырезан совсем недавно, – подметил вождь и нахмурился пуще прежнего. Прежде чем кто-то успел понять, что бы это могло значить, Пу-Отано выпрямился и обвел всех взглядом, не сулящим ничего хорошего…

– Что же происходит с нашей молодежью? Что же пошло не так, раз она начала вдохновляться этими выродками Танцующими на Костях? Это ведь чей-то сын, – короткопалая рука указала на мертвое тело, – чья-то опора и надежда, которая теперь погасла навсегда… Что же бедного мальчика могло сподвигнуть на такое?.. Он ведь неспроста разрисовал себя под стать им… И ведь, довольно схоже, да и вообще откуда он только мог раздобыть краски?.. Он ведь даже вырезал себе язык… Но чем?.. Откуда ребенок смог раздобыть нож, вы знаете?.. Что же могло толкнуть его на эту глупость, может мне кто-нибудь из вас сказать?.. – вождь пробежался дикими ищущими глазами по бледным и вытянутым лицам окруживших его соплеменников.

– Тяга к запрещенному и неизведанному? – осторожно предположил мудрый жрец Эвреска. – Это Земьегомма…

Люди ахнули и зароптали.

– Земьегомма?.. – насупился Пу-Отано. – Это, если не ошибаюсь, выдающийся игрок из команды носильщиков… Но как же он, по-твоему, может быть в этом замешан, Эвреска?

– Ну а по кому молодежь сходит с ума последнюю зиму?.. У кого рисунок на затылке с прошлой игры?.. Наши дети взяли с него пример, а затем… увлеклись…

Вождь был мрачнее тучи.

– Проклятье на мою голову, – изрек он. – Я закрывал глаза на свой страх и риск, потворствуя вольностям нашего выдающегося игрока… Вы же его все так любите, считал я… За что и поплатился…

Эвреска скорбно поджал подбородок и затеребил сухощавыми пальцами свою чугунную цепь. Пу-Отано в последний раз склонился над Маготом и прикрыл ему веки. Кто-то в толпе захныкал.

– На моих руках кровь этого ребенка, – простонал Пу-Отано, вытянув ладошку вверх. Та и впрямь перепачкалась в крови. – Я себе этого не прощу. И потому впредь буду непреклонен…

– И что теперь будет? – пролепетал Вохитика.

Брюм угрюмо переглянулся с Колопантрой.

– Отныне в племени запрещено держать в домах и при себе любые колющие и режущие предметы… Разрешено только воинам и Смотрящим в Ночь.

– А как же землю полоть?!

– Орудия труда будут выдавать только на полях и под присмотром, а по окончанию работ – изымать обратно… – глухо отозвался отец. – Теперь не дадут мне нормально строгать кость… Да и нельзя строгать теперь и половины тех изделий, которые я выстругивал раньше… Теперь нам с мамой придется затянуть пояса еще туже…

– Но почему их запретили?! – взвизгнул Вохитика.