Железом и кровью

«А ведь я ещё не старик», — закусил губу Иван, понимая, что его седина по-прежнему вводит всех в заблуждение.

Парни зашевелились и живо вскочили с мест.

— Послушай… — те, это верно, что вы на Паучьем склоне стояли со стягом в руках по колено во вражеской крови? Честно и грозно.

— Да, честно и грозно, — кивнул Иван, останавливаясь.

Он бы мог сейчас поведать о тех страшных событиях, ставших формальной причиной раскола в армии Лиги. Он бы мог рассказать о том, как вокруг него лежали его друзья и товарищи, молодые да старые. Мог поведать, что как бывавшие не раз в бою ветераны звали своих мамок, вспоминали родню… особенно те, кто были уже одной ногой в могиле.

Как рыдали такие могучие и крепкие ратники, о коих не раз рассказывали, как о примере воинской доблести.

Он и сейчас видит их. Вон лежит Лешка Серый, сжимающий в побелевших руках свои вывороченные кишки. Иван помнил, каким-то безумным и полным боли взглядом уставился Лешка в небо, и как его пересохшие губы шептали, зовя свою мать. Звал он надрывно, как зовут, потерявшиеся в густой чаще, маленькие детишки, которым кажется, что они находятся в окружении страшных лесных чудовищ. Странно было видеть, как здоровенный крепкий мужик, превратился в испуганного мальчика.

Иван вдруг вспомнил и свою матушку. Перед глазами всплыла последняя очень давняя картина: она, сидящая у покосившегося от времени забора. Старенькая, морщинистая, с глубоким взглядом серых ласковых глаз. За спиной вросший в землю отчий дом…

Одна. Совсем одна. И не будет у неё уже никого: ни мужа (отец тогда помер лет десять назад), ни теперь вот беспутного сына, в которого она всегда верила, даже когда он ошибался и…

Сердце сжалось так, что казалось сейчас просто «задохнётся». К горлу подкатил ком.

Дым. Огонь. Реки крови… действительно реки крови. Без преувеличений.

Рядом ползёт Павел, из спины которого торчат три имперские стрелы. Павел матерится. Он всегда матерится. Сколько его Иван помнил, но не было и минуты, чтобы с уст его товарища не слетела какая-то брань. Но брань его совсем не злая. Скорее, просто по привычке, не от сердца.

У него на родине в Темноводье осталась жена. Баба дюже вредная, но честная и правильная. И ещё трое ребятишек.

Позади лежат братья Голубевы. Ещё совсем молодые. Неженатые… Старший, как и всегда прикрывает спину своему недотёпе брату. А только вчерась уговаривал сотника Степана Шеева, чтобы тот за пьянство и дебош не отправлял брательника в яму.

А вон, шагах в десяти, и сам сотник Шеев, на огромной туше вонючего орка.

Время превратило мир в какой-то странный кисель. Каждая секунда, каждое мгновение казались вечностью.

Иван даже сейчас мог восстановить в памяти любую деталь, любое мгновение того дня.

Он единственный, кто сейчас стоял на Паучьем склоне. А вокруг сотни и сотни тел, мертвых и раненых, кричащих, орущих, навечно молчащих, своих и чужих.

Может где-то и есть чистилище Тенсеса. Может, Искра потом возвратится в сей мир в этом теле, или каком ином… Всё это может быть… Но сейчас почему-то в это совсем не верилось. И конец был настолько близок. Просто нереально близок.

Внизу войска Империи переформировывали свои ряды для новой атаки. Вон подтянули катапульты поближе. Несут огненные заряды.

Всё! Конец. Подмоги не будет. Просто уже некому идти.

Иван попытался облизать пересохшие губы.

Он стоял в море крови. Один, как перст. И что удивительное: у самого не было ни одной царапины. Даже малого пореза.

Стоял он, судорожно сжимая побелевшими пальцами тяжелое древко стяга.

Как сейчас помнил, что поднял голову и долго-долго смотрел на развевающееся по ветру полотно. Стоял честно. И грозно.

Он так и готовился стоять, пока бы ночь не закрыла его глаза…

— И не думали, что вы придёте! — послышался чей-то язвительный голос. — Остались бы со своим эльфом в шатре, да спать легли бы…

Я повернулся: это подошёл отряд Егора. Его ребята дружно хохотали.

— Да, цыц, бабьё! — гаркнул Сивонос. — Не на прогулку идём… Извините этих олухов.

И он отправился первым.

Я держался позади. Совсем не из страха. Это Егор приказал замыкать отряд и следить в оба.

— У нас в джунглях на Асээ-Тепхе в конец и в начало ставили опытных бойцов. А то, по первой, постоянно на засады нарывались.

Говорил, как в воду глядел.

За час мы не обнаружили в оврагах ни одного мятежника. И тут…

В общем, ни мы не ожидали, ни противник. Просто столкнулись нос к носу. Правда, мятежники соображали чуть быстрее…

Егор с ребятами кинулся в молчаливую драку. Именно драку.

Я остановился, быстро прикидывая расклад сил.

Из низкорослых кустов выскочил, словно заяц, пожалуй, самый опасный враг: то был лиходей с длинным кривым посохом. Колдун лишь на несколько секунд замешкался и в его ладони медленно вырос огненный шарик. Он приподнялся чуть вверх и тут же помчался в ближайшего дружинника.

Меховая куртка вспыхнула, словно была облита смолой. Ратник удивлённо посмотрел на меня, а потом в паническом порыве попытался расшнуровать узлы, но было поздно: огонь превратил его в огромный визжащий факел.

— Твою мать! — выругался я и вытянул мечи.