Железом по белому

Деньги — кровь любого государства. И перекрыть движение денег — это все равно что перекрыть ток крови. Где-то, там, где крови не хватает, органы начнут работать с перебоями, а то и вовсе откажутся работать, а там, где крови собралось слишком много и она застаивается — начинается гангрена, органы начинают гнить… Пусть драй Зеебургов с Шнееландом связывают годы и века отношений — но, как показалось Цайту, даже сам рыцарь Озерного замка боится того, что на его острове денег становится СЛИШКОМ много. Может быть, он боится самого себя, что не выдержит искушения. Может быть, боится за своих людей, сколь угодно верных, ведь любая верность имеет свою цену.

Надо, надо вывозить монеты и как можно скорее.

Родилась у них одна мыслишка, родилась…

Чтобы не скидывать ящики в случае тревоги, рискуя не успеть — может, запихнуть их под воду СРАЗУ? С тех пор, как вода выплеснулась из ванны древнего ученого — всегда можно рассчитать так, чтобы груз одновременно погрузился на достаточную глубину, но не тонул дальше. Взять паровое судно, хотя бы ту же «Гретхен», привязать к нему канатом погрузившиеся ящики — и потихоньку плыть к выходу из озера. Остановили моряки — ну что, смотрите, на корабле ничегошеньки. Заметят канат — перерезать его и всего делов… да нет! Опять не получается! Риск, риск, что канат заметят, что не успеешь избавиться от него, а если и успеешь — возвращаемся к той же проблеме, что и с соляным балластом.

За неимением лучшего остановились пока на этом, драй Зеебург пообещал вызвать какого-то Вольдемара Бирне, то ли ученого, то ли инженера, который поможет с расчетами.

Но это — паллиатив… да что ж ты постоянно на древнеэстский переходишь… полумера, не решающая проблему полностью.

Думай, Цайт, думай…

3

Пристань берендского города. «Вертлявая Гретхен», пропустив мимо длинный белый пароход, шлепающий плицами колес — с палубы доносилась разудалая музыка и песни на непонятном языке «Otschi tschorneja, otschistrastnyja, otshi zhgotschijaii prekrasnyja!» — двинулась к навесам амбаркадера. Над кораблями, стоявшими у речного порта, вздымались огромными великанами паровые краны.

Цайт посмотрел вслед белому пароходу — на корме серебрилось название, в котором он опознал только буквы «…АСТО…КА» — и вдруг понял, что он кое о чем не подумал.

До сих пор все его путешествия из страны в страну ограничивались Белыми землями, которые все, слава великому Айслебену, вот уже несколько сотен лет говорили на одном языке. Но сейчас он — в Беренде…

— Людвиг, — обратился он к шкиперу, — а ты говоришь по-берендски?

Людвиг Майер вынул изо рта трубку и медленно повернулся к Цайту:

— Я думал, ты говоришь…

Глава 47

4

Майер несколько испуганно посмотрел на оцепеневшего Цайта, потом его глаза сощурились в улыбке, и шкипер весело расхохотался:

— Поверил! Я же здесь не первый раз, конечно, я знаю берендский! Да и наш поставщик владеет белоземельским, все же — не первый раз общаемся. Кстати, сынок, дойдешь до него сам? Объяснишь, что там тебе с чем переплавить, а мы пока отправимся угольную баржу искать. Ты-то не сможешь, тут хоть как-то по-берендски нужно говорить.

— Где мне его искать, и поверит ли он мне вообще? Приходит незнакомый мальчишка и требует отдать ему груз серебра…

— Тсс! — шкипер оглянулся, зорко посмотрев на пристань, — Мы не называем груз. Говорим «белая сталь».

— Белая сталь, ага… А где искать поставщика… белой стали?

— Отто тебя проводит. Улица Preobrazhe… Чуда Господня, в общем, дом торговца Карла Койфмана. Отдашь…

Майер полез за пазуху и извлек плотный конверт.

— …отдашь ему эти бумаги и растолкуешь, что там нужно с серебром сделать. Ну, удачи. Отто.

Матрос коротко кивнул и спрыгнул с буксира на причал.

5

По дороге на улицу с длинным названием Цайт оглядывался по сторонам, пытаясь заметить разницу между Белыми землями и Берендом.

Ну, разницы было немного.

Точно такие же каменные дома, в стиле Древнеэстской империи, который стал моден в конце прошлого века. По улицам стучат копытами всадники, цокают пролетки, но попадаются и пыхтящие паровики.

Люди на улицах — в западной одежде, котелки, шляпы, фраки, плащи, сюртуки… Много мундиров, уроки в школе на улице Серых крыс не особо вдавались в подробности жизни Беренда, поэтому Цайт даже не смог бы определить, военные это мундиры или гражданские. Впрочем, мундиры в Белых землях любили ничуть не меньше.

Проходил отряд солдат, с новенькими винтовками шнееландского образца, в высоких кепи, с блестящими эмблемами.

Изредка попадались люди с длинными бородами, которые отличались от одетых по-западному и выбритых, и делились на три группы: вальяжные толстяки в медвежьих шубах — встретив такого впервые, Цайт на секунду подумал, что видит гуляющего медведя — священники в длинных черных сюртуках, в отличие от белоземельских носившие на груди кресты, и крестьяне, в домотканой одежде, с мятыми цилиндрами на голове.

А вот, кстати, и искомая улица.

Цайт посмотрел на вывеску «Торговый дом К.Койфмана», на окружавший ее резной узор…

Хм. Любопытно.

6