Желябов

Вероятно, это сообщение следует отнести к измышлениям, но бесспорно одно: Исполнительному комитету и его представителю, Андрею Ивановичу, удалось сплотить замечательных военных революционеров. Одни из них были казнены: Суханова расстреляли, барона Штромберга и Рогачава повесили, Ашенбреннера и Похитонова заточили в Шлиссельбургскую крепость, Папина сослали на каторгу. Список этот легко увеличить. Народовольцы-военные показали себя вполне достойными Исполнительного комитета и дел, на которые пошли, следуя лучшим заветам декабристов, но далеко опередив их политически.

Андрей Иванович вполне подошел к военной среде. Он сумел сделаться среди них своим человеком, другом, товарищем и в то же время самым авторитетным руководителем. За ним шли безоговорочно. "Нигилист", взрыватель, бомбист, заговорщик, он нашел ключ к их умам и сердцам, учел своеобразие их психологии. Несмотря на проникновение в армию разночинцев и их идей, военное сословие тогдашнего времени все же оставалось необычайно косным, опутанным самыми нелепыми политическими и бытовыми предрассудками. Желябов и Колодкевич проникли в эту среду и превратили поручиков, лейтенантов, штабс-капитан в преданных революционных ратоборцев, противопоставив их гигантскому государственному аппарату с вековыми его традициями, с присягой, со слепым повиновением, со всеми механическими, материальными силами.

СРЕДИ РАБОЧИХ

Этот непоседливый, несгибаемый заговорщик являлся, по проверенным отзывам его друзей-современников, одним из самых главных создателей народовольческих рабочих кружков в Петербурге.

Желябов "б видел в рабочих самостоятельной классовой силы. Несмотря на неудачи хождения в народ, Андрей Иванович отождествлял народ только с крестьянством. Социализм Желябова тоже был крестьянский: свободные от гнета крупного капитала и чиновников федеральные общины. Фундаментом являлся крестьянский мир, а не наемный рабочий. Рабочим нет нужды составлять свою отдельную партию; вместе с крестьянством и революционной интеллигенцией они входят в "Народную Волю" и действуют прежде всего во имя крестьянства и его идеалов. Рабочие не руководят революционной борьбой. Их роль, хотя и почетная, но подчиненная.

Однако уже в те годы рабочие с гораздо большей готовностью, чем крестьяне, отзывались на революционную пропаганду народовольцев; выделяли стойких борцов, устраивали стачки, а Северный союз русских рабочих показал, что на фабриках и заводах уже зреет мысль о самостоятельной классовой организации. Народовольцы не поняли и не учли этой тяги, не сумели соединить социализм с рабочим движением, но они увидели, что рабочие с успехом могут пополнить ряды их партии и дать боевиков-террористов.

Желябов революционную работу среди рабочих вел еще на Юге. Рабочий Тетерка, террорист, говорил на суде: "В Киеве я познакомился с Желябовым. Он… обучал меня, давал читать книги. Потом я уже принял участие в различных делах партии". — Меркулов на том же суде утверждал: "Меня увлек Желябов. Я был недоволен и хозяином и полицией, а такому рабочему нетрудно доказать, что виноват во всем этот не хозяин, а государь".

В Петербурге Желябов деятельно посещал рабочие окраины, вел в кружках занятия, поддерживал, укреплял и расширял с рабочими связи. Среди них он был известен под кличкой Тараса. Тараса любили и ценили. Его вдохновенные речи крепко и надолго запоминались. Он умел подчинять, укреплять веру в революционное дело. Исполнительный комитет через Желябова и Перовскую направил в среду рабочих больше 20 пропагандистов. Они обслуживали в кружках не менее 300 рабочих. Прежде всего кружки возникли на крупных предприятиях: на Семянниковском, Обуховском, Чугунном, Балтийском заводах, у Нобеля, Лесснера. Отсюда народовольцы распространяли влияние и на мелкие предприятия. Кружки были повышенного и пониженного типа. Царские шпионы шныряли по окраинам, на фабриках и заводах, но кружки были хорошо законспирированы: члены данного кружка знали только друг друга; с другими кружками связь поддерживалась организаторами и агитаторами, на то особо уполномоченными партией. Читали "Капитал" Маркса, Лассаля, сочинения Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Бокля, Флеровского. Из художественной литературы в ходу были: "Что делать", Глеб Иванович Успенский, Наумов, Златовратский. "История одного крестьянина" Эркмана-Щатриана, "Спартак" Джиованниоли, "Эмма" Швейцара. Иногда происходили страстные споры между чернопередельцамм и народовольцами.

Чернопередельцы доказывали, что политическая борьба и, в особенности, терроризм отпугивают пролетариев, что надо вести работу, имея в виду непосредственные нужды, что основная задача — пропаганда в массах, что фабричный и аграрный террор обычно только вредят. О чернопередельцах Андрей Иванович— он с ними в кружках встречался нередко— отзывался иронически: убеждают работать среди крестьян, а сами сидят в больших городах. Получается болтовня. Он был неправ: Чернопередельцы в городах сложа руки не сидели, многие из них вели пропаганду также и среди крестьян.