Желябов

- Вслед за первою, выехала из ворот вторая позорная колесница, с 3 преступниками: Кибальчичем, 11еровской и Михайловым. Они также были одеты и черном арестантском одеянии. София Перовская помещалась в середине, между Кибальчичем и Михайловым. Вое они были бледны, но особенно Михайлов. Кибальчич и Перовская казались бодрее других. На лице Перовской можно было заметить легкий румянец, вспыхнувший мгновенно при выезде на Шпалерную улицу. Перовская имела на голове черную повязку, вроде капора. На груди у всех также висели доски с надписью: "цареубийца". Как ни был бледен Михайлов, как ни казался он потерявшим присутствие духа, но, при выезде на улицу, он несколько раз что-то крикнул. Что именно -разобрать было довольно трудно, так как в это самое время забили барабаны. Михайлов делал подобные возгласы и по пути следования, зачастую кланяясь на ту и другую сторону собравшейся по всему пути сплошной массе народа…

Замечания о Михайлове, будто он потерял присутствие духа, тоже едва ли верны. Тырков, сидевший в то время в Доме предварительного заключения, сообщил со слов жандарма, дежурившего при осужденных:

- Когда Перовскую вывели во двор, где ее уже ждала позорная колесница, она побледнела и зашаталась. Но ее поддержал Михайлов словами: - Что ты, что ты, Соня, опомнись!-Этот оклик привел ее в себя: она справилась с минутной слабостью и твердо взошла на колесницу. - Возгласы и поклоны тоже не свидетельствуют о потере духа питерским пролетарием.

Из отчета:

- Следом за преступниками ехали 3 кареты с 5 православными священниками, облаченными в траурные ризы, с.крестами в руках. На козлах этих карет помещались церковнослужители. Эти 5 православных священников, для напутствования осужденных, прибыли в Дом предварительного заключения еще накануне вечером, в начале 8 часа.

Рысаков охотно принял священника, долго беседовал с ним, исповедался и приобщился св. тайн. 2 апреля Рысакова видели плачущим: прежде, он зачастую в заключении читал св. евангелие. Михайлов тоже принял священника, довольно продолжительно говорил с ним, исповедался, но не причастился св. тайн. Кибальчич два раза диспутировал со священником, от исповеди и причастия отказался; в конце концов, он попросил священника оставить его. Желябов и Софья Перовская категорически отказались принять духовника.

Ночь со 2 на 3 апреля, для них последнюю, преступники провели разно. Перовская легла в постель в исходе 11 часа вечера, Кибальчич несколько позже-он был занят письмом к своему брату… Михайлов тоже написал письмо к своим родителям, в Смоленскую губернию. Письмо это написано безграмотно и ничем не отличается от писем русских простолюдинов к своим родным. Перовская еще несколько дней назад отправила письмо к своей матери. Желябов написал письмо к своим родным, потом разделся и лег спать в исходе 11 часа ночи. По некоторым признакам, Рысаков провел ночь тревожно. Спокойнее всех казались Перовская и Кибальчич…

В 6 час. утра, всех преступников, за исключением Геси Гельфман, разбудили. Им предложили чай. После чая их поодиночке призывали в управление Дома предварительного заключения, где в особой комнате переодевали в казенную одежду: белье, серые штаны, полушубки, поверх которых арестантский черный армяк, сапоги и фуражку с наушниками. На Перовскую надели платье тиковое с мелкими полосками, полушубок и также черную арестантскую шинель.

Как только окончилось переодевание, их выводили во двор. На дворе стояли уже две позорные колесницы. Палач Фролов, со своим помощником из тюремного замка, усаживал их на колесницу. Руки, ноги и туловище преступника прикреплялись ремнями к сиденью.

…Рассказывают: когда Перовскую посадили на колесницу и скрутили ей руки, она сказала:

- Отпустите немного, мне больно…

- После будет еще больнее,- ответил жандармский офицер.

Усаживали осужденных "задом наперед"… Из отчета:

- Палач Фролов еще накануне вечером, около 10 чac. прибыл в Дом предварительного заключения, где и провел ночь. Покончив операцию усаживания преступников на колесницы, Фролов с своим помощником отправился в карете, в сопровождении полицейских, к месту казни, а вслед за ним 2 позорные колесницы выехали за ворота Дома предварительного заключения на Шпалерную улицу.

Позорный кортеж следовал по улицам… Высокие колесницы, тяжело громыхая по мостовой, производили тяжелое впечатление своим видом. Преступники сидели сажени две над мостовой, тяжело покачиваясь на каждом ухабе. Позорные колесницы были окружены войсками. Улицы, по которым везли преступников, были полны народом.

Отвратительный барабанный грохот целого взвода барабанщиков сопровождал перевомартовцев на всем их пути. В секретной инструкции по комендантского управления по удушению говорится:

- Барабанщики должны бить дробь только в таком случае, когда преступники будут кричать.