Желтая гора

Марина открыла дверь и остановилась на пороге в удивлении – полы были точно в такой же плитке, как у нее в прихожей. Чувство, что она у себя дома, появилось с первой минуты. Она огляделась: две узкие кровати по обеим сторонам, маленький платяной шкаф и письменный стол со стулом составляли все убранство кельи. Из окна открывался вид на золоченые купола монастырской церкви, которые ночью подсвечивались электричеством и выглядели сказочной картинкой. Общий душ с туалетом находился в конце коридора.

Она переоделась в черную юбку в пол и такую же блузку с глухим воротом, покрыла голову платком. Когда спустилась на первый этаж в зал для молитвы, все монашки уже стояли на своих местах, а две за клиросом по очереди читали вслух. Молились около двух часов. У Марины от непривычно долгого стояния заболела спина, но сесть на скамейку у стены постеснялась. Решила разделить правила монахинь во всем, почувствовать, каково это быть одной из них.

На следующее утро, а точнее, к половине шестого, она уже спускалась в зал и снова стояла два часа, слушая и повторяя, пытаясь вникнуть в смысл молитвы…

После правил все разошлись по своим делам, а к девяти собрались на завтрак за длинный, уставленный яствами стол. Был пост, из еды на столе только овощи и фрукты тушеные, сырые. И травяной чай. Перед тем как сесть за стол, снова молитва. Во время завтрака одна монахиня читала всем вслух «Жития святых» – ни одной минуты не проживалось впустую, без мысли о Боге, остальные молча ели и слушали – разговаривать во время трапезы нельзя.

Марина не успела поесть, как прозвенел колокольчик, все поспешно встали, снова прочли теперь уже благодарственные молитвы и очень быстро разошлись по своим рабочим местам. У каждой было свое дело, своя служба.

Марине предложили на выбор вышивать бисером по ткани образа святых, на светлой летней открытой террасе, где во множестве стояли вазоны с комнатными растениями. Или же в удушливо-ядовитой от запаха красок, мастерской разрисовывать и украшать камнями деревянные иконы.

Один день она трудилась в мастерской, на следующий вышивала в одиночестве на террасе. Но такая творческая работа, похожая на трудотерапию в психиатрической больнице, была приятная, успокаивающе-убаюкивающая, даже и не работа вовсе, но ей не приносила облегчения. И Марина поняла, что сейчас ей хотелось тяжелой, черной работы-наказания, до седьмого пота.

Матушка удивленно выслушала ее просьбу, но удержалась от комментариев. Объяснила, что в монастырском огороде и в птичнике трудятся монахи из мужской половины монастыря. Так что из грязной – газоны с цветами, мытье полов и кухня. Марина выбрала полы.

Она усердно скребла, вычищала, вымывала все уголки помещений, как будто отмывала себя, свое вывалянное в грязи тело. С волнением вошла в зал, уставленный иконами, где они совершали свои молитвы, для этого зала, матушка предупредила, даже инвентарь был особый.

После тяжелой работы тело ныло и болело, зато на душе стало светлее. В голове кроме молитв ничего и, засыпая, повторялись и кружились слова: «Жизнодателя Бога рождшая, умершвлена мя страстьми оживи, Яже Свет невечерний рождшая, душу мою ослепшую просвети!»

Когда отмывать уже было нечего, Марина пошла работать в мастерские. Ей дали украшать икону Богородицы «Утоли моя печали». Работали в абсолютной тишине, сосредоточенно, время пролетало незаметно. И Марина снова поймала себя на мысли, что за долгие годы она находится здесь и сейчас, а не в прошлом или в будущем, как обычно, в своих мыслях. Это была прекрасная возможность для «уборки мусора в голове».

В субботу гостья стояла вместе со всеми монашками в монастырской церкви. Церковь была из двух помещений – в основном, большом помещении, где был устроен алтарь и, шла служба, молились монахи, а в небольшой, примыкающей к нему комнате – монашки. Была и отдельная комната-исповедальня. В воскресенье после утренней все по очереди исповедовались и шли к причастию. Перед исповедью каждая монашка поворачивалась к остальным, кланялась и просила прощения. У каждой в руке свернутый лист бумаги.

Марина поинтересовалась у матушки: «Что у них в руках»? Та ответила: «Список грехов. Ты когда войдешь туда, у тебя сразу в голове пустота, так дьявол тебя морочит, отводит от раскаяния, чтоб ты забыла все свои грехи и не покаялась».

Марина удивилась, какие у монашек грехи? Трудятся тихо за высокими стенами монастыря да молятся. Оказывается, есть.

Гостья замечала все тонкости внутренних отношений монашек, как они общались, как соблюдалась субординация. И если ее кто-то нарушал, попадал под «раздачу». Однажды матушка выговаривала старой монашке, которая вперед нее метнулась за благословением к вошедшему владыке.