Желтая линия

Я признал, что глупо было надеяться на большее. Дворцы – это в будущем, а пока у нас впереди трудовые будни. Вагон опустился на крышу одного из зданий, следом сели еще два. Людская масса выползла наружу, с любопытством озираясь. Впрочем, любопытство себя не оправдало – разглядывать тут оказалось нечего.

– Вниз по лестницам, занимать места в жилых помещениях! – командовали нам люди в зеленой униформе. – Личные вещи оставить на кроватях, построиться в коридорах для представления комендантам!

Снова беготня, толкотня на лестницах, узкие проходы, длинные гулкие помещения с запахом застарелого жилья. Надо отдать властям должное – несмотря на суматоху, расселение новичков проходило быстро и четко. Я по-прежнему держался возле Щербатина, но в последний момент толпа нас разъединила. Мы оказались в одном помещении, но в разных его концах. Поселиться рядом нам так и не удалось. Во-первых, свободных кроватей оказалось немного, во-вторых, «зеленый» комендант тут же закрепил за нами места и запретил их менять во избежание беспорядка.

Потом мы получали гражданскую одежду. Слежавшиеся задубевшие штаны и куртки лежали грудой, и каждый мог выбрать комплект себе по вкусу. Первое холо давало мне право на выбор одежды – я мог взять бледно-желтую куртку со швом на спине либо блекло-зеленую с пуговками на карманах. И то и другое выглядело нарочито убого, но я не роптал.

Нам зачитали основные правила общежития – не шастать по чужим этажам, не приводить гостей, ни в коем случае не лазить в соседнее здание к женщинам. А еще не опаздывать на раздачу пищи, не использовать постельные принадлежности и предметы интерьера не по назначению, не портить сантехнику, не пользоваться открытым огнем, ничего не переделывать и не приспосабливать – все и так оптимально приспособлено. Ну и, естественно, не заступать на чужие цветные линии.

Я сделал единственный вывод – жилье дается нам только для того, чтобы переночевать. Все равно остальное время мы должны проводить на работе. Или в поисках работы.

Ближе к вечеру мы со Щербатиным сидели на моей кровати, отходя после дневной суматохи. Казарма пребывала в полусонном состоянии, обитатели вяло переговаривались, бесцельно бродя туда-сюда. Тусклое экономичное освещение угнетало еще больше, чем усталость.

– Ну-с, – вздохнул Щербатин, – ты почувствовал торжество момента?

– Какого именно?

– Ты стал свободным гражданином Цивилизации. Можешь прямо сейчас строить свое будущее.

– Отвалил бы ты со своими лозунгами. – Помолчав с минуту, я добавил: – Свободный гражданин, блин... В туалет по расписанию.

– Ну вот, – проворчал Щербатин. – Пытаешься тебя взбодрить, а ты только ныть можешь.

– Странно все как-то, – сказал я. – На Водавии я был полный нуль, даже без холо. А чувствовал себя куда значительнее.

– Там нас было не так много, – согласился Щербатин. – Там мы были штучным товаром. А здесь – элементы общества. Атомы.

– Неутомимые электроны, – поправил я.

– Э-эх, так хотелось увидеть этот день значительным. – Щербатин горестно свел брови. Так хотелось написать с большой буквы – Прибытие! А буковка вышла маленькая. Две песчинки, упавшие в пустыне, – вот мы кто.

Я уставился на Щербатина с любопытством.

– А ну, – предложил я, – зарифмуй два любых слова.

– Ну... самолет – вертолет. А что?

– Речь у тебя стала больно кучерявая. «Две песчинки». Может, созрел для того, чтобы писать стихи?

– Не-е, это ты уж сам. Не стану отбивать твой скудный хлеб. Пиши сам на здоровье.

– А ведь я так и сделаю. Завтра, когда пойдем смотреть инфоканалы, поищу, где требуются поэты.

– Беня. – Он укоризненно покачал головой. – Погляди на себя в зеркало. С твоей теперешней рожей, с твоими мышцами – и в поэты? Ручаюсь, ты больше заработаешь на разгрузке вагонов.

– А это не твоя забота. Я свободный гражданин, а ты иди грузи вагоны.

– Найти бы еще эти вагоны... – Он с досадой покачал головой. – Я тут прикинул кое-что. В нашей казарме где-то человек триста. На этаже четыре казармы. Этажей, кажется, шестнадцать... Ну, пусть пятнадцать – на одном столовая. Итого – в одном доме около восемнадцати тысяч человек. Восемнадцать тысяч! А сколько домов в этих спальных кварталах?

– Достаточное количество, – безразлично произнес я.

– И ведь каждому человечку полагается тарелка комбикорма утром, в обед и вечером. Каждому – рабочее место. Каждого нужно туда доставить. Сколько же миллионов голодных ртов? Эти дома-скалы, они опоясывают город со всех сторон!

– Да какое тебе дело? Не тебе их всех кормить.

– Спокойно, Беня, я просто оцениваю наши шансы.

– Щербатин, не нагоняй тоску! – взмолился я. Давай выспимся, а завтра начнем оценивать шансы, рты считать, будущее строить... Что там еще?

– Еще? – Он задумчиво почесал щеку. – А-а, ну как же! Нащупывать лазейки и искать легкой жизни. Разве нет?

* * *

Я знаю, что чудес не бывает. И я осознавал, что, пройдя водавийскую мясорубку, вряд ли попаду на пир богов. Нет, Цивилизация встретила нас не пиром. Она вышла нам навстречу хвостами длинных очередей.