Желтая линия

Как я и предполагал, знакомство с божьим старцем не прошло для нас бесследно. Через несколько дней я и Щербатин стали рядовыми клерками в конторе Единого Общего Божества.

Моя работа была немудреная, однако для шестого холо достаточно престижная. И вдобавок просто по-человечески приятная. Я отвечал за составление и рассылку ответов тем, кто удостоился божьей милости. Обычно это была официальная бумага, состоящая из стандартных формулировок: «Ваша заявка рассмотрена… принято решение об удовлетворении… надеемся на ваше дальнейшее добросовестное служение» — и так далее.

Я пытался придать переписке со Всевышним подобающую ей возвышенную форму, ввести величавые обороты — «удостаивает вас своей милостью», «снисходит к вашим нуждам и смиренным молитвам», «Всемогущий и Всевидящий», «обращает свой взор из поднебесья»… Но мне сказали, что простой народ не поймет этого. Да и несолидны подобные словесные кружева для серьезного учреждения. Не говоря уже о том, что в некоторых религиях боги — это низкие духи, вечные должники смертных, изваяния которых положено осквернять в ритуальном порядке.

Щербатин стал таким же мелким чиновником, но с иными функциями. Он что-то собирал, раскладывал и систематизировал, я часто видел его спешащим с кипой бумаг. Очевидно, он выбрал должность, позволяющую чаще мелькать в кабинетах начальства.

Я выяснил, каким образом мне начать учиться и повышать мастерство. Несколько дней размышлял, какая профессия более привлекательна. Чуть было не решился пойти на курсы космических пилотов, но Щербатин надо мной самым жестоким образом посмеялся, а затем весьма аргументированно отговорил. Он сказал, что мне лучше обучаться на мелкого управленца, это самая универсальная специальность. При желании, добавил он, с таким образованием можно даже возглавить команду космолета, не зная, где там какая педаль.

Я не стал упрямиться и пошел на курсы руководящих работников при Академии всеобщей оптимизации. Раз в три дня я посещал лекционный зал, где знакомился с устройством мира, в котором живу. Наука эта казалась мне не только скучноватой, но и пока бесполезной. Я узнавал, как взаимодействуют службы вентиляции и канализации, кто отвечает за производство и распределение белых носков, какова система транспортных перевозок любого уровня — от городского до межпланетного.

Наверно, мелким управленцам действительно нужно все это знать, чтобы решать самые разные проблемы. По окончании учебы я мог рассчитывать на повышение в своем божьем ведомстве, но не очень на это настраивался. Работа клерка никогда не была пределом моих мечтаний.

Служба, учеба, будни — все это засосало меня и подчинило размеренному ритму здешней жизни. Я вращался, подобно мелкой шестеренке, и боялся остановиться, чтоб не заклинило механизм.

Должен сказать, многое мне нравилось. Например, моя отдельная квартирка, где никто не храпел и не кашлял ночами, не скрипел кроватями, не мельтешил перед глазами. Нравился и весь наш дом — небольшой, окруженный газонами, с прогулочной площадкой на крыше. И среди наших соседей попадались довольно приятные люди, правда, я пока ни с кем близко не сдружился.

Здесь были даже дети, которые шумели, смеялись, бегали по коридорам. Я этому только радовался. А еще на меня поглядывала с интересом какая-то дама с верхнего этажа. Я часто встречал ее по утрам, выходя на службу, но не знал, о чем с ней заговорить.

По всем канонам, я вел нормальную, полноценную жизнь. Я был накормлен и хорошо одет. Я ощущал себя достойным среди равных и твердо знал, что в будущем все будет только лучше. Впору было почувствовать себя настоящим гражданином Цивилизации и успокоиться.

Но я не успокаивался. Что-то продолжало разъедать меня изнутри. Я пытался бороться. Я часами напролет убеждал себя, что все хорошо, все сложилось и все идет, как надо. Но чувство покоя так и не приходило. Наоборот, сгущалось странное беспокойство, ощущение, что все вокруг временно и все должно закончиться. Даже в развлекательных центрах я не мог до конца расслабиться. Это уже походило на психопатию.

Я подолгу ворочался в кровати, пытаясь уснуть. Вечером меня обступали гнетущие воспоминания. Я думал об окраинах, где нам пришлось пожить достаточно времени. Я вспоминал себя — безликого, бесправного, практически бесплотного. Я был микроскопической клеточкой гигантского организма.

Мрачные рабочие кварталы стояли перед глазами. Они окружали город плотным кольцом, и оно душило меня за горло. Оно сжималось, словно живое. Потому что миллионы таких же бесплотных теней изо всех сил рвались внутрь, в центр города, к красивым домам и сверкающим дворцам развлечений. Они рвались на мое место.

Со временем я начал чувствовать тот чуткий баланс, на котором держался мир. Знания из Академии, наблюдения, сделанные на службе, давали достаточно пищи для размышлений и выводов.