«Желтая смерть»

Так что насчет дивизии будущий атаман говорил правду, хотя она стала для Павла Карловича кошмаром, в который поверить было невозможно, как и в майорские погоны, которые он прежде обозрел. И все дело в том, что 3-я Донская казачья дивизия должна была появиться по мобилизации льготных полков, после начала войны с немцами — он этот факт хорошо запомнил. К тому же войска на постое в мирное время имеют характерные особенности в отличие от бивуаков на войне.

«Или я сошел с ума и мне снится сон, либо это самая доподлинная реальность, существующая на самом деле. И то, что я увидел и услышал, есть правда на самом деле. Но тогда это не мой „прошлый мир“, а нечто другое, само по себе существующее в иной реальности. И доводов уже слишком много — здесь в ходу майорский чин, 3-я Донская казачья дивизия кадровая, мирного времени, причем конная артиллерия из „коротких“ пушек, которых сейчас просто быть не может — их произвели мизер к началу войны, на батарею не хватит, а тут дивизион. И я не ошибаюсь — от нормальной трехдюймовки такие „полковушки“ сильно отличаются».

Чувствуя, что начинает сходить с ума, Ренненкампф принялся осматривать автомобили, узнав в первых двух легковые «Руссо-Балты», в которых вместе с ним, судя по всему, по пыльному польскому проселку ехала вместе с ним его свита из нескольких офицеров. А вот третий автомобиль был грузовиком, на пару тонн грузоподъемности, побольше «газели» или знаменитой «полуторки». Что удивительно — все машины с закрытыми кабинами, а ведь этого не могло просто быть, сейчас не выпускали в России таких. А рассмотрев рядом с ними нескольких солдат охраны, с казаками никак не спутаешь, Павел Карлович почувствовал, что волосы на голове встают дыбом. И было от чего впасть в «столбняк», от которого даже дыхание перехватило.

Оружие, вот в чем загвоздка!

В это время его просто не может быть — эти изделия Дегтярева и Токарева появятся только через десять лет в опытных образцах. И сейчас конструкторы, которые поучат известность гораздо позднее, никак не могли их создать. Потому что нужды в том просто не имелось, лишь только мировая война изменит взгляды на их роль в боевых действиях.

«Охренеть можно от таких инноваций! Но откуда они взялись, мать их в три загиба и в коленку?!»

От суматошных, метавшихся в голове мыслей в висках сильно кольнуло, боль накатилась и отступила. Но тут же навалилась снова, и так, что в глазах потемнело, а из утробы прорвалась тошнота, и такая, что от спазма его всего скрючило в три погибели.

— Ох, мать…

Ноги неожиданно ослабели, и он бы упал, если не имелось поддержки. Но за локти уцепились адъютанты, и сил доставало, чтобы удержать генерала от падения, к тому же на помощь бросились казаки. Вот только состояние Павла Карловича настолько ухудшилось, что генерал перестал видеть и слышать, просто ухнув в темную пучину спасительного для него в эту трудную минуту беспамятства…

Глава 3

— Бля…

Неопределенный артикль вырвался непроизвольно, одновременно с раскрытием глаз. Видимо, в «отключке» он пролежал недолго — солнце только закатывалось за горизонт, так как по парусиновому пологу раскинулись багровые пятна, будто красным вином облили.

Павел Карлович скосил глазом, осмотрел обстановку — и не нашел в ней ничего необычного. Обычный полевой палаточный бокс, с устойчивым запахом карболки и еще какой-то медицинской гадости. Сам он возлежал на походной кровати, по сути, раскладушке необычного образца, с матрасом — сапоги и китель с него сняли, положив на какой-то баул, вместе с ремнем, на котором висела кобура, причем пистолетная, а не нагана. Принюхался и фыркнул — от нательной рубахи, еще относительно белой, уже слегка попахивало едким запахом пота, все же день был жаркий.

— А ведь голова прошла, — с удивлением констатировал Ренненкампф, помассировав пальцами виски. Напрягся, пытаясь вызвать мысли реципиента — бесполезно, чужая память не желала ему подчиняться, будто спряталась в кованный железными полосами сундук, с навешанным амбарным замком, ключ от которого неизвестно куда дели.