«Желтая смерть»

Да и кто в здравом уме сейчас будет ссылаться на какие-то законы, когда враг у ворот! Введено осадное положение, какие могут быть экивоки на статьи Конституции!

Правительство, после бурного заседания, все же решило переехать в Бордо 2 сентября — в «черный день» Седанской катастрофы. Для роли «спасителя Парижа» все единодушно проголосовали за назначение Галлиени, который в одиннадцатом году мог получить место главнокомандующего, но вместо него выбрали его давнего подчиненного Жоффра. Оба уважаемых генерала друг друга сильно недолюбливали, но тут навалилась общая беда, так что приходилось наладить общение и совместно работать.

Но резервов для обороны столицы у главнокомандующего не имелось — все бросалось к Марне, на которую вышла 2-я германская армия Бюлова, там уже перешла через реку, наведя переправы. Английская армия фельдмаршала Френча откатывалась, и вяло сражалась с тевтонами, больше отбиваясь. Дай британцам волю, они бы давно отошли к Сене, на левом берегу которой строился самый предельный рубеж отхода французских армий, там, где будет дано последнее решающее сражение — отступать дальше никто не будет, и так все департаменты северо-востока заняты неприятелем.

— Эх, сейчас бы ваш экспедиционный корпус хорошо помог — сибиряки отличные солдаты, и неважно, что Париж город — это огромный каменный лес, в котором они смогли бы сражаться! Парижанки уже толпятся у вокзалов — все говорят, что ваших солдат уже видели в Шотландии, где они в Эдинбурге стряхивали снег со своих сапог!

Генерал усмехнулся, но невесело — искоса посмотрел на военного агента — полковник Игнатьев только пожал плечами. Людская молва оказалась сильнее любой логики, потому что надежда на чудо, на неожиданное спасение, а это гораздо сильнее доводов рассудка. И ведь верят слухам истово, не соображая, откуда возьмется снег в начале сентября пусть даже в горной Шотландии. Однако растиражированная во всех газетах телеграмма императора Николая II вдохновила французов чрезвычайно.

Алексей Алексеевич хорошо знал, что через две недели должна состояться отправка всего двух стрелковых дивизий сокращенного трех полкового состава — «финляндской» из Архангельска и «сибирской» из Владивостока. И появятся они на фронте не раньше ноября, а то и декабря — слишком долог путь, особенно из Японского моря.

Он сам остался в Париже специально, с группой офицеров русской военной миссии — посольство в полном составе уехало в Бордо, вслед за правительством, бросив здание, на котором подняли флаг нейтральной страны. Его взбешенный Игнатьев и приказал немедленно снять, такого позора ему не хотелось. И приложил все свои силы для помощи союзникам, понимая, что останется тут с ними до конца. Всеже он сейчас не только военный дипломат, но в первую очередь командир единственной русской части во Франции, пусть только формируемой из эмигрантов.

— А знаете, колонель, отправьте хотя бы один батальон из вашей «русской бригады». Понимаю, что месяца обучения мало, но ситуацию сами видите — ей нужно как можно скорее воспользоваться. Прибытие нескольких рот чрезвычайно взбудоражит горожан, слухи о том пойдут по всем нашим армиям, и сразу докатятся до «бошей». Представляю, как округлятся глаза у германских генералов!

Французская пехота атакует в своих «революционных» штанах и синих «республиканских» шинелях. Большими потерями обошлась приверженность традициям — германская шрапнель и пулеметы собрали кровавую жатву на осенних полях 1914 года.

Глава 31

Командующим бригадой граф Игнатьев стал совершенно неожиданно и поначалу вопреки своему желанию. Во Франции проживало много русских, как верноподданных, так и не совсем, а то откровенных революционеров и мятежников, что нарушили военную присягу. И все с началом войны были поставлены перед дилеммой — или интернирование в специальных лагерях, либо служба во французской армии, причем в Иностранном Легионе. К тому же к нему самому в посольство с первого дня войны стали приходить сотни людей, желая сражаться за покинутое ими когда-то отечество. Причем многие являлись в прошлом бунтовщиками, принимавшими активное участие в революции. Среди них хватало не только бывших солдат и матросов, но даже офицеров, от прапорщика до штабс-капитанов включительно, повоевавшими с японцами в Маньчжурии.