Жёлтые стены

вихрями крутятся мысли:

на выставку или на пьянку?

все эти мысли зависли

мне ничего не надо

кто ты, зачем и за что

когда, почему и на хуй?

волосы чёрные в цвете

ведут обречённо на плаху

я буду рыцарь смиренный

хоть и хотел бы бороться

хоть и хотел бы по венам

течь словно болото

с трясинами и камышами

они так прекрасны, знаешь

но контролёры в трамваях

всему этому помешали

Бело-синее

синие, белые полосы

город закрыт

и это пугает

распускаются на ветру

словно цветы

волосы

всех с первомаем

всех со свободою

всё исчезает

личность уходит

под воду

рвутся с корнями

деревья и судьбы

топят дровами

избы

забывшие люди

топят в цунами

птицы свои зёрна

юг бесполезен

север -

давно обречённый

из-под ног убегают

весенние детские лужи

всё загублено теми

кто

хоть кому-то

служит

ВДНХ

я и не знал, что сны имеют возраст

такое чёрное короткое пальто

вднх, вэдэха, дождь, метро

и соль, с немытых пару дней, волос

и мы не знали, что под себя всё подминает ноль

и на ступенях – триста шестьдесят

под дождь попало целое столетие

на представлениях все плакали, смеялись сгоряча

и разошлись пути

друг друга будто не заметив

Никто

жить или умирать

и то, и то

бессмысленно

и бесполезно всё

край твоего пальто

задел меня

где-то в метро

но это ничего не значит

и никаких там ландышей

или прогулок вдоль деревьев

край твоего пальто

и аромат приятный

впрочем…

смотри, горит закат

сгорает сердце

я арлекин

точнее? я никто

Ожидание

это минута

а для города – больше

пробежимся, забудем

и волны снесут все отрицания

сжимается в рамках

или в молчании

всё, что мы называем прошлым

и больно, и страшно

сытый желудок

голодное настоящее

жить и ждать

ожидание – математическое решающее

ритм. боль. ночь

ноль. жизнь

ничего не способна мне дать

Прах

тишина мой лучший друг

пустота – добрейший враг

время замерло…

и превращает

каждое мгновение в прах

Не сходится

вечер не сходится

на двух прямолинейных фразах

ветер разносит чуму

или иную заразу

она страшнее всего

страшнее погромов и боли

страшнее разыгранной заранее роли

она страшнее меня

и страшнее тебя

она звучит так:

всё, что было

что есть между нами -

хуйня

Вода

нас гасит свет

фактически нас не было и нет

как будто бы ничто и никогда

все пролетевшие года

исчезнем, как вода -

в земле

Ванна

я боюсь, когда кто-то надолго закрывается в ванной

я боюсь конца и боюсь начала

мне больно, когда ничего не вернуть

я боюсь просыпаться, мне вновь страшно уснуть

622

она ускользала, чтоб ускользнуть

на рукавах – бумажный вечер

и день пронёсся, словно ртуть

без двадцати пяти слепая бесконечность

смотреть назад мешали веки

смотреть вперёд мешали звёзды

и на пустой постели

цветы без вымысла и прозы

Номер

место разжалобить может

как сотни веков назад

затерялся один прохожий

и никто не виноват

это всё – хуйня, безмятежность

горы плёнок и море стихов

это просто – левобережье

мы теряемся между слов

между снов и совпадений

между красок красивых имён

я читаю на двери подъезда:

спайс, гашиш, ты никто

и звоню по чёрному номеру

но, раздумав, бросаю трубку

это значит – ещё не помер

смысла нет, но он есть как будто

Настоящее

от меня ускользает упущенное

считай, уползает реальность

а реальность – это прошлое, настоящее и будущее

у меня ничего не осталось

есть прострация где-то в межвременье

есть бутылка, косяк, развороты прочитанных книг

всё, что будет ещё, давно уж потеряно

всё, что было, ещё не пережил

Полиэтилен

так грустно

тебя укрыли чёрным полиэтиленом

никто не хочет видеть

полиэтилен такого цвета

а мне осталось – жить хоть как-то

и просыпаться без желания проснуться

жизнь продолжается

а жизни нету

Фиолет

разведи мои мосты

над побережьем

над странной линией метро

которая скрывается

гораздо глубже

чем просто под землёй

и поезда на ней летят

бесшумно

как утро

то самое, в котором

шумели грозы, бушевали ураганы

всё странно

жизнь – это странно

зато не страшно

кода последний ветер

перед дверью

подхватит для меня

твоё "люблю"

Восемь

мне кажется, я свихнулся

…или нет