Желтый бриллиант

Пока Поль пробирался с коляской между столиками, ко мне подошел господин лет пятидесяти. Он выглядел настолько безукоризненно, что зарябило в глазах. «Позвольте представиться: Курт Зегель, банкир». «Графиня Дарья Сикорская-Головнина». «Я много слышал о Вас. Теперь рад лично познакомиться». Банкир повернул голову в сторону официанта: «Счет графини положите в мою папку». Я с удивлением посмотрела на господина Курта, поправила на плечах палантин и… неожиданно для себя громко вскрикнула: «Я все вспомнила! Я же купила в галерее Лафайет этот палантин. Ведь на улице было очень холодно, даже шел снег! Неужели он остался цел. Да, я помню, мне отдали сверток, когда я выходила из больницы». «Графиня, Вы надолго в наши края?» «Не знаю, видимо, завтра уеду в Париж. Там много дел». Очень жаль, я хотел бы с Вами побеседовать тет-а-тет». «Хорошо, я согласна. Завтра в полдень я жду Вас у себя в номере». Вдруг меня осенила страшная мысль: чем я буду платить за отель. 50 франков явно недостаточно.

Из большого холла раздавались громкие голоса на немецком и на французском языках. В обеденный зал вбежал Филипп. Он был одет в клетчатый пиджак, брюки-галифе, краги и кожаную кепочку. К груди он прижимал объемистый сверток, перевязанный бечевкой, закрепленной сургучной печатью банка. За ним бежал ливрейный лакей и два бравых охранника. Одни кричали на немецком языке: «стой, стрелять буду». Филипп кричал на французском: «Графиня, мне приказали передать вам в руки, только Вам!»

Поль вывез меня к дверям обеденного зала. Мне стало жарко от всего этого ужаса и криков. Я несколько раз махнула палантином как победным знаменем. Все немного притихли. «Господа, – я говорила на немецком языке, – это – мой друг и помощник». «Филипп, что у Вас случилось?» –спросила я по-французски.

Филипп опустил голову и тихо проговорил: «Это Вам велено передать, Только из рук в руки». Я улыбнулась и взяла сверток. Кажется, я догадалась, что находится в свертке. «Спасибо Филипп, Вы свободны». Я позвала официанта: «Пожалуйста, принесите поднос и ножницы». Гости ресторана давно перестали есть, лишь некоторые от волнения пили коньяк или шампанское. Я, как фокусник, очистила сургуч, разрезала бечевку и достала из конверта очень толстую пачку денег, вынула из пачки 2 тысячи франков, положила на поднос, кивнула в знак благодарности и мы с Полем поехали отдыхать».

21 октября 1936 года.

«Позвонили в дверь. Вошел ливрейный лакей, поклонился: «Господин Курт Зегель». «Просите. Пусть войдет». Я сидела в инвалидном кресле в гостиной четырехкомнатного номера отеля «Королева Виктория».

Банкир стремительно вошел в гостиную, повертел головой, цокнул языком и по-немецки произнес: «Недурно. У Вас хороший вкус». Я была одета в черное длинное шелковое платье в густую сборку. Высокий воротничок украшал кусочек бельгийского кружева. Светлые волосы уложены в виде ракушек. Карие глаза светились мягкой грустью. Такой я увидела себя в зеркало.