Желтый бриллиант

Она вылезла из постели, накинула халат, решила спуститься вниз, на кухню, попить кофе. Но ноги, как ватные, коленки дрожат. До кухни она доехала на лифте. Приготовила в кофе-машине чашку кофе, достала из холодильника бублик. «Вечно с этих бубликов обсыпается мак!» — с раздражением подумала Татьяна Петровна. Она выпила два глотка кофе и поставила чашку на стол. Указательным пальцем левой руки она стала собирать маковые зернышки в кучку и почувствовала, что другой, средний палец, начинает болеть. Боль нарастала с каждой секундой. Она встала, включила яркую подсветку над раковиной. Палец отекал буквально на глазах, он увеличивался в размерах, приобретал синеватый оттенок. Кольцо больно сдавливало фалангу пальца. Татьяна Петровна включила холодную воду, подержала палец под водой, намазала кольцо средством для мытья посуды, попыталась его свинтить. Все бесполезно. Руки тряслись. Сильно закололо сердце. Из последних сил она сделала несколько шагов и рухнула на стул. Боль в пальце стала невыносимой. Ей казалось, что раскаленное кольцо сожмет палец, сожжет кость и палец отвалится. Она вытянула руку, положила на стол и закрыла глаза. Перед ней плыли разноцветные круги страшные коряги с грохотом и скрипом падали друг на друга, отовсюду летели комья земли, песок забивал дыхание, разъедал глаза.

Сколько времени прошло, Татьяна Петровна не знает. Она открыла глаза. Палец больше не болел. На руке не было следов отека или синяка. Татьяна Петровна покрутила кольцо. Оно свободно вращалось вокруг пальца. Она посмотрела на электронные часы, встроенные в вытяжку над плитой. Часы показывали 05–00. Татьяна Петровна поняла, Олег Борисович Сикорский умер.

Она долго сидела на кухне. Допила остывший кофе. Вернулась в спальню и даже задремала. В восемь часов пришла Света. Стали собираться в больницу. Раечка суетилась на кухне. Опять Татьяна Петровна ночью пила кофе!

Татьяна Петровна уже вышла на улицу, начала спускаться по безопасной части лестницы. В сумке зазвонил телефон. Татьяна Петровна присела на ступеньку, достала телефон. Подбежал Сережа.

— Вам плохо?

Она отмахнулась от охранника, как от назойливой мухи. Она знала, кто и зачем звонит. Ей все сказали.

— Нет, приезжать не надо. Мы везде сообщили…

Татьяна Петровна вернулась в дом. Она долго сидела в холле, не снимая шубы.

Приехал Васька.

— Мам, ты прости, но Олег Борисович, он не очень тебе дорог? Это все — случай. Но мы, мы — достойные люди! Татьяна Петровна погладила сына по голове.

— Сынок, надо быть очень… внимательными. Сейчас начнется страшная борьба!

— За что?

— Подумай сам! У нас деньги, а значит, — власть! Кто мы? Откуда? Почему — нам? Васька, мне страшно!

— Мам! А почему не мы, чем мы хуже других? Видел я эти рожи! Не боись! Мне Сикорский много всего рассказывал, учил. Мне жаль его. Он слишком тонкий был. Знаешь, порода выродилась. Как в геологии.

Они еще долго сидели рядом и разговаривали. Потом обедали. Ваське позвонили из «Промнефти». Временно исполняющим обязанности президента — назначен первый вице-президент. Временно исполняющим обязанности первого вице-президента назначен Василий Николаевич Большаков. Васька втянул голову в плечи. Ему, как в детстве, захотелось спрятаться под стол. Он встал из-за стола, грустно посмотрел на мать и поехал в «контору».

Через два дня в большом актовом зале «Промнефти» состоялось прощание с Олегом Борисовичем Сикорским. Его последняя воля — захоронить прах рядом с родителями, в Санкт-Петербурге, на Волковом кладбище.

По залу проходили люди с равнодушными лицами, сотрудники корпорации. Приехали соседи из Барвихина. Никаких заметных фигур не было. Преимущественно заместители. Татьяна Петровна сидела на жесткой узкой скамейке, рядом — Лида и Геннадий Львович. Василий исполнял обязанности распорядителя. Татьяна Петровна подошла к гробу, посмотрела на желтое, изможденное лицо Сикорского. Даже смерть не принесла ему облегчения. Перед ней все поплыло — гроб с телом, люстры, люди.

Сережа вынес Татьяну Петровну из зала на руках. Маша сделала укол, прямо через рукав платья, и Татьяну Петровну отвезли домой. Маша просидела с пациенткой до утра.

Татьяну Петровну больше всего волновал вопрос, как она повезет урну с прахом в Петербург. А если по дороге уронит, и урна разобьется! На следующее утро приехал Василий. Он успокоил мать. Ничего ей самой делать не надо. Порядок прощальной церемонии утвержден «наверху». От нее требуется одно — не падать в обмороки.

На девятый день, в 8 часов утра с подмосковного аэродрома специального и военного назначения вылетели в Петербург. У Татьяны Петровны сложилось такое ощущение, что в Петербург полетит не только их самолет. На автомобильную стоянку постоянно подъезжали автомобили со «специальными» номерами. Она неплохо разбиралась в таких вещах.