Желтый дом. Том 1

Не думай, будто «Мы» суть мы на самом деле.
Мысль эту глупую скорее прочь гони.
Услышишь, «Мы» с трибуны кто-то мягко стелет,
Знай, это будет жесткое «Они».

СГУ

Эта неделя в Москве была «взрывная» — взорвалась бомба в метро и в гостинице «Берлин». Нашли бомбу в помойке поблизости от Лубянки, а на самой Лубянке почему-то загорелись мусорные урны. Число переодетых агентов вокруг здания СГУ удвоилось. Задерживали бородатых молодых людей, осматривали сумки и портфели у прохожих. Взрывы и поджог хотели свалить на диссидентов, но по непонятным причинам отказались от этой затеи. Диссиденты, со своей стороны, обвинили в них КГБ: мол, КГБ специально устроил эти взрывы, чтобы обвинить диссидентов. Но подозрения как с той, так и с другой стороны были настолько нелепыми, что враждующие стороны разошлись «полюбовно». Меня задержали дважды, но не около здания СГУ (здесь меня знают с детства), а около Желтого дома и на Казанском вокзале, куда мы заглянули Учителем после закрытия городских забегаловок. Учитель заявил, что он в вопросе об индивидуальном терроре разделяет позицию Ленина. Один из агентов при этом усмехнулся, из чего я сделал вывод о его осведомленности в новейшей литературе на эту тему.

СГУ, как я уже заметил, есть Самое Гнусное Учреждение Советского Союза. Вы, конечно, знаете, что это за учреждение и где оно расположено: повсюду и везде. Но самое его главное здание расположено на Лубянке. Приглядитесь к этому зданию внимательно, лучше — с противоположной стороны площади, от старого входа в метро. Более нелепое здание трудно себе вообразить. Но я к нему привык с детства. И даже люблю его. И совсем не боюсь, хотя все без исключения постоянно внушали мне страх к нему. Я отношусь к нему как к привычному элементу городского пейзажа и игнорирую его функции. Сотрудников СГУ я научился узнавать в любом виде и в любом месте, где бы они ни встретились. Ненависти к ним я не питаю. Я к ним просто равнодушен. Плоскость моей жизни, как бы сказал ведущий кретин нашего института Барабанов, лежит совсем в другом разрезе. И они платят мне той же монетой, то есть не обращают на меня внимания. Они привыкли ко мне и воспринимают меня почти что как своего. Однажды меня не остановили, когда сам Шеф КГБ вылезал машины и шел в здание СГУ через дверь со стороны улиц Дзержинского. Я чуть не налетел на Шефа, — я был погруже в свои мысли. Шеф при виде моей бороды слегка струхнул но я приветливо поздоровался с ним, и мы мирно разошлись каждый по своим делам.

Хотя я и вырос под сенью СГУ, я горжусь тем, что не являюсь его сотрудником и помощником. Ну и дурак, говорит Второе «Я». О том, что ты Их человек, никто не узнал бы. Они своих не выдают. Зато польза была бы несомненная. Ты хочешь знать, почему тебя не оставили в аспирантуре? А потому, что ты тогда отказался стать Их осведомителем. Помнишь тот разговорчик в дирекции? Они еще не теряют надежды поиметь тебя. Иначе как же ты объяснишь твое зачисление в Желтый дом? Зачем я Им нужен, возражаю я. Чудак, говорит Третье «Я», ты же английский знаешь не хуже, чем свой родной, бороду носишь. Да ты для них — золотой фонд. Соглашайся, идиот! За границу поедешь с делегацией. Петин хочет тебя с собой в Америку взять. Не согласишься — не выпустят. Не нравится мне это, говорю я. Чистеньким хочешь остаться, ехидничает Семнадцатое «Я». Все равно ничего не выйдет. Согласишься — на более высоком уровне проживешь. Не согласишься — зачахнешь на уровне рядового стукача. Ведь все равно же не уйдешь от Них. Сомневаюсь, говорю я, что я еще нужен Им. Кто я такой? Слизняк? Им теперь именно такие и нужны, не сдается Третье «Я». Удача сама собой идет тебе в руки, не упускай! И помни, что сказал по сему поводу Поэт:

Неси покорно знаний бремя!
Готовься трудности встречать!
И жди, когда настанет время
Тебе на ближнего стучать!
Не бойся опорочить чести.
В помине нет такой давно.
Тот, на кого успел донесть ты,
Сам есть такое же говно.
Не ты, так он. Скорей во фразу
Слова паскудные свирай.
И ты когда-нибудь, не сразу,
Допущен будешь в ихний рай.

Идиотология