Желтый дом. Том 2

Вот принципы группы филонов, высказанные МНС хотя в интеллигентной, но довольно циничной форме. Если человек принуждается к некоторой деятельности помимо воли, с него самим актом принуждения снимаются всякие моральные обязанности по отношению к этой деятельности и он имеет полное моральное право вести себя по отношению к этой деятельности так, как сочтет наиболее выгодным для себя, в том числе — уклоняться от труда, имитировать труд, обманывать. При этом человек вправе не связывать себя никакими обязательствами по отношению к другим людям, занятым с ним в одних общих действиях, и реализует свое отношение к этой деятельности независимо от них, если они не солидарны с ним. Только в случае наличия аналогичного отношения у других людей, участвующих в деле, человек может и должен координировать свое поведение с единомышленниками.

Иван Васильевич сказал МНС, что тот ехал в деревню добровольно. Тот ответил, что он приехал по принуждению, как и большинство, но принуждение это было неявным. Принуждение, между прочим (это сказал МНС), редко бывает явным. Обычно оно принимает форму добровольности. Также как и сопротивление принуждению не всегда бывает открытым. Чаще оно имеет форму покорности. Мы покорились, но так, что выражаем свой протест в соответствии с вышеприведенными принципами. И вообще, в нашем обществе всякое дело вынужденное. Даже любимое дело, становясь профессией, превращается в вынужденное.

Иван Васильевич сказал МНС, чтобы тот «не пудрил ему мозги», что его словами не проймешь, что он всякого повидал и что не в этом дело. Есть более глубокие и более важные законы поведения людей, не зависящие ни от каких партий, эпох, формаций, — законы всякой совместной деятельности. Не имеет значения, почему ты оказался в данном человеческом коллективе и каковы твои моральные принципы. Но раз данный коллектив по каким-то причинам обязан сделать данное дело, каждый член коллектива обязан внести в это свою долю, одобряемую этим коллективом. А таких филонов, как МНС, мы в свое время звали сачками. И расправлялись с ними своими силами. И они начинали вкалывать как положено.

Во-первых, возразил МНС, попробуйте ударьте. Это в армии и в лагере, возможно, норма. А тут — обычное бездарное свободное общество. И приберегите ваши силы лучше для героического труда. Я работаю по принципу «как все» вполне одобряемому нашим обществом. А если я не вкладываю в это дело душу, так это тоже общее явление, это — атрибут всякого подневольного труда. И трудовой героизм я проявлять не собираюсь. Не обязан. Это — привилегия кретинов и карьеристов, а я ни то и ни другое. Аминь!

Выходит, я кретин и карьерист? — спрашивает Иван Васильевич. И Костя тоже? Если бы я был кретином и карьеристом, я не валялся бы тут в сарае. Я был бы министром или важным генералом. И сейчас бы отдыхал на прекрасном курорте. Все, что ты говорил, суть слова. Допускаю, умные слова — вы теперь с пеленок знаете больше, чем мы в старости. Но есть чисто человеческие качества. Мужские хотя бы.

По мужским качествам, сказал Токарь, у нас вон Дон мастак. И Комиссар не теряется. Не кривляйся, сказал Иван Васильевич. Ты понимаешь, о чем я говорю. Вы думаете, только за Родину, Партию и Сталина кидались мои сверстники под танки и на амбразуры? Нет, не только. Еще и потому, что были настоящими мужчинами. Когда нам командовали «Добровольцы, два шага вперед!», мы вообще ни о чем не думали, делая эти два шага. Это натура человечья работала. Вы думаете, Костя тут буквально горит на работе ради похвалы или из любви к Партии и Правительству? Спросите его, он пошлет вас подальше. И я его понимаю: для него тут нет теоретических проблем. А для вас тут проблемы возникают. Проблемы возникают там, где их вообще не должно быть, вот в чем весь ужас нашего положения. Мы подвергли сомнению самые основы человеческих проявлений и завалили их... извините за выражение!.. говном проблем и разговоров.

Я уважаю ваши убеждения, сказал МНС. Но вы и Костя — печальное исключение в нашем обществе. Если бы не вы, то наша группа состояла бы только из одного паразита и филонов вроде меня. И мы были бы типичным явлением. И были бы солидарны. И может быть, завоевали бы Переходящее Красное Знамя. Но из-за вас всем очевидно расслоение нашего коллектива и то, что мы филоны. И потому нам не дадут это знамя.

— Ну и черт с ним! — сказал Иван Васильевич.