Желтый дом. Том 2

Практика (все она же!) показывает, что наиболее благоприятными внешними условиями для жизни во сне являются какие-то терпимые, но беспокоящие неудобства. Например, боязнь, что застукает поверяющий (если спишь на посту), или что проедешь свою остановку (если спишь в автобусе), коротковата койка (ноги упираются), слегка выпил (но не перепил!), слегка переел (но не обожрался), скоро надо подыматься... Последнее особенно существенно: максимальная активность во сне достигается незадолго до того, как надо вставать. Но при этом сон не должен прерываться помимо вашей воли, что очевидно: вы же в этом случае не будете знать, что скоро надо просыпаться. Ни в коем случае не ложитесь на голодный желудок! Голодные видят сны, но плохие и неактивные. Голодным никогда не удается поесть во сне. Хотя бы слегка сытый человек способен во сне питаться в самых шикарных ресторанах. Я лично предпочитаю активный сон сидя на собраниях и заседаниях, предварительно перекусив в буфете, а также сон в транспорте, в очередях. Преимущество такого спанья состоит в том, что при этом за минуту вы успеваете прожить столько, сколько проживаете в сутки и более крупные промежутки времени в других, более благоприятных условиях. Но чтобы достичь такой способности, надо долго и упорно учиться технике жизни во сне. Очень люблю также спать в библиотеках и научных кабинетах, сочетая тем самым приятное (сон) с полезным (изучение литературы).

Присутствие других людей во время спанья не исключается, но и не предполагается. На окружающих людей распространяются общие правила для внешних условий спанья. Кошки, собаки, блохи, клопы и прочие животные рассматриваются на тех же основаниях, что и люди. Например, несколько блох, клопов, людей и т.п. терпимо, а иногда даже благоприятно, но если их много и все они кидаются на тебя... б-р-р... Лучше на эту тему и не говорить.

Отношение народа к своему обществу

Был дикий спор об отношении нашего народа к своему строю жизни. Чего только не наговорили! И основательно переругались. МНС, как обычно, помалкивал. Мне стоило труда расшевелить его и заставить высказаться. Он сказал, что проблема чисто языковая, ибо факты одни и те же, и все мы о них знаем одинаково хорошо. Есть объективный подход к этой проблеме и субъективный. Субъективный — что чувствуют люди. Тут вы найдете все виды эмоций. Но преобладающий эмоциональный фон — состояние хронического недовольства. Объективный — как ведут себя люди в данном обществе, как они вели бы себя, если бы им была дана возможность выбора типа общества. С этой точки зрения наши люди в массе лояльны к своему строю жизни, отдают ему предпочтение, воспринимают его как нечто естественное и сражаются за улучшение и сохранение своих позиций в рамках этого строя. Как видите, проблема банальна. Тут вообще нет никакой проблемы. Все ясно. Зато с точки зрения науки тут возникают проблемы необычайной технической сложности. Например, чтобы измерить степень предпочтения, оказываемого нашим народом своему социальному строю, по всем канонам науки, надо провести многолетние исследования с использованием электронно-вычислительной техники. Такая задача под силу лишь большой социологической лаборатории. Лоб спросил, зачем нужно такое исследование, если это и без науки ясно. Токарь сказал, что это нужно, чтобы куча паразитов получила степени, звания, квартиры. Дон спросил, неужели такие исследования в самом деле производятся. МНС сказал, что такие — нет, ибо у нас на настоящую науку в таких случаях не способны. Зато производятся другие, более грандиозные и дорогостоящие, очень похожие на науку, но ничего общего с ней не имеющие, но почему-то дающие тот же самый результат, который был очевиден и вез науки, с самого начала.

Тоска о прошлом

Скучно. Молодежь ушла на бревна, попеть. А нам, старикам, петь не хочется. И пить не хочется. Слышишь, что поют? — говорит Иван Васильевич. Весьма характерно. И попробуй запрети. Вообще по истории наших песен можно судить об эволюции страны. В самом начале — «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног», «И как один, умрем в борьбе за это»... Потом тоном пониже — «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», «Я другой такой страны не знаю»... Во время войны спад продолжался неумолимо. Хотя нам навязывали прежний тон, мы тяготели все-таки к «Синенькому скромному платочку». А после войны началось нечто невообразимое. От былой революционности и следа не осталось. А если народ не хочет петь революционные песни, значит, на идеях революции можно ставить крест. Это теперь дохлятина. Вот итог.