Желтый металл. Девять этюдов

В тот день, который нам нужен, с Заволжья дул ледяной ветер. Он дул уже несколько дней не стихая. Несясь из степей, злобная поземка копила сугробы в затишных местах речных берегов, рассыпалась тонким пеплом над городом, и куда бы ни шли и куда бы ни ехали люди, им все время казалось, что вьюга бьет только в лицо, только в лицо.

Очень холодно, мучительно-тревожно на душе. Второе декабря 1941 года…

В комнате, обставленной преднамеренно-безлично, — два человека. Один сидел за письменным столом, другой — перед столом, в профиль, лицом к окну. Окно затянуто светомаскировочной шторой. Синяя бумага скрывает частую решетку.

— Скажите, Флямгольц, кого вы еще вербовали для германской разведки?

— Больше я никого не вербовал, — не торопясь, ответил Флямгольц. Он сидел, положив руки на колени. На лице безразличие. Он уже прошел те испытания следствия, когда преступник еще надеется, борется. Теперь он был изобличен, и ему больше не от чего было отказываться и нечего толковать в свою пользу. Он знал, что его ждет. Ныне следствие подбирало «хвосты». И он разговаривал, быть может, лишь потому, что пока с ним говорили, ему казалось: для него еще движется время, которое вскоре остановится навсегда.

— Больше никого…

— Однако в своих предыдущих показаниях вы упоминали, что Бродкин, Брелихман, Абдулин, Сулейко, Гаминский, Ганутдинов, Клоткин и Ступин были людьми, которых вы намечали завербовать для германской разведки, но не успели. Верно ли это? — спросил следователь.

— Да. Совершенно верно. Предполагал, но не завербовал.

— А откуда эти люди вам известны? И почему вы наметили именно их для вербовки?

— Я их знаю давно. — Флямгольц говорил без выражения, без интонаций. Таким голосом иные диктуют текст скучного делового письма. — Они не только настроены против советской власти, они валютчики. Они скупают золото, бриллианты и всякую контрабанду.

Следователь спросил:

— Откуда контрабанда?

— Контрабанда? От кажаров, фамилии которых остались мне неизвестными.

— Уточните, что значит кажар?

— В Баку так иногда называют персов, иранцев.

— Хорошо. Итак, вы хотите сказать, что намеченные вами для вербовки люди — жулики, проходимцы, морально и общественно разложившиеся субъекты? Так вас можно понять?

— По-вашему это так.

— А по-вашему?

Флямгольц не ответил, будто не слышал вопроса.

— Хорошо, — согласился следователь, — можете не отвечать. Теперь, Флямгольц, расскажите о каждом из них.

Тусклый голос принялся низать слово за словом:

— Бродкин Владимир. Ему лет за тридцать. Работает в артели «Точмех», около универмага на улице Баумана. Сам живет на улице Островского. Я знаю его с тридцать девятого года. Он занимается скупкой золота и драгоценностей. Лично при мне он брал у разных лиц, особенно у прибывших тогда с Западной Украины, золотые часы, золотые вещи, бриллианты, носильное платье. Сулейко и Клоткин говорили мне о нем то же самое. Бродкин настроен антисоветски. Он накопил большие средства.

— Дальше.

— По валюте и золоту Бродкин поддерживал связь с каким-то стариком по имени Фроим, который живет, кажется, где-то около главного базара. В прошлом этот старик был очень богатым человеком. Сейчас занимается золотом, бриллиантами и валютой.

— Дальше.

— Абдулин Измаил. У него парикмахерская на Кооперативной улице. Я знаю его как скупщика и продавца валюты, золотых вещей и контрабанды. Я сам торговал у него в марте сорокового года валюту и взял сорок пять американских долларов. Еще он предлагал мне купить заграничные отрезы на пальто и костюмы. В свою очередь, я предложил ему австрийские золотые шиллинги, но мы не сошлись, помнится, в цене. В разговоре со мной он так часто и так много проклинал советскую власть, что я, право же, не могу всего припомнить.

— Продолжайте.

— Сулейко Тарас. Он тоже живет где-то на улице Островского. Ему лет под сорок. Говорят, когда-то его судили за валюту. Он энергичный маклер по валюте, золоту, камням. У него обширные связи. Мне известно: у него была большая партия американских долларов. Я хотел взять ее, но мы не сторговались.

— Когда это было?

— Это? Позвольте… В конце тридцать девятого года. У Сулейко есть связь с каким-то кажаром-контрабандистом. Я не видел этого кажара. Он снабжал Сулейко дамскими часами. Сулейко не скрывал от меня своих антисоветских взглядов.

— Дальше!

……….

Золото… Агенты золота — англичане, американцы, немцы, французы, евреи, русские, украинцы, татары — не были представителями национальностей. Люди без нации, они одинаково опасны каждому народу и всему человечеству.

Следователь был свободен от предрассудков. Как у каждого советского человека, у него выбор друзей не зависел от национальности. С каждым он разделит и последний кусок хлеба и последнюю пулю.

2

…Следователь спросил:

— Итак, вы считали, точнее: вы были уверены, что все перечисленные вами лица согласились бы работать на нацистскую разведку, сделай вы им прямое предложение?

Флямгольц взглянул на следователя. Из его взгляда следователь понял, что шпион усмотрел в вопросе особый смысл.