Желтый

– Дмитриев приехал из типографии. Кстати, никакой макет он не привез, конечно. Какой макет, когда до Нового года два дня!.. Там все пьют давно. Юра с нами сидел. Я решила, что в машине его держать – свинство.

– Свинство, – согласился Федор. Юрой звали Катиного водителя. – Больше никого?

– Уборщица пришла. С ведром. Она собиралась полы мыть, но ее тоже угощали, потому что она рано явилась, еще никто не расходился.

Федор снова посмотрел в сейфовое нутро и вдруг взбеленился:

– Какого хрена там эта бутылка стоит?! Кто ее в сейф поставил?! Кому в голову пришло коньяк в сейфе держать?!

– Тебе, по-моему, – ответила Катя невозмутимо, – я ее туда не ставила, это точно. А ключи только у меня, у тебя и у Дмитриева.

Ключи. Конечно. Как это он сразу не подумал?

Федор вытащил из кармана носовой платок, очень белый и твердый от крахмала, и сразу расстроился. Платок ему сунула жена, еще когда в их жизни все было хорошо и они не знали, что вскоре решат разводиться. Придерживая платком полированную дверцу, он подвигал ее туда-сюда, глядя очень внимательно.

– Посвети мне.

– Как?

– Лампой – как, как! Возьми у меня со стола лампу и посвети.

Никаких отпечатков на дверце не было. То есть вообще никаких.

Ерунда какая-то.

– Кать, – сказал Федор и сунул платок в карман, – поставь обратно лампу и давай всех сюда.

– Кого – всех? – не поняла она.

– Своего водителя, Дмитриева, Олежку Бойко, Галю с… Валей, уборщицу с ведром, Толяна, Ники и Гарика. Сама тоже приходи.

Катя посмотрела на него настороженно:

– Будешь следственный эксперимент проводить?

– Я буду проводить дознание, – буркнул он, – меня не устраивают воры в офисе. А тебя?

– Меня вызывать не надо, – сказал от двери Олег Бойко, – я уже давно здесь. А братва только пришла. Курит и происшествие обсуждает. Я могу сходить. Или ты их приведешь, Кать?

– Приведу, – пообещала заместительница.

– Ты что, Федя? – спросил Бойко и сел верхом на стул. – Думаешь, тебя кто-то из моих архаровцев обокрал?

– Я не знаю.

– Они хорошие ребята, – сказал Бойко уверенно, – дай мне сигарету. Они отличные ребята. Малость с приветом, конечно, но – отличные. Ты не смотри, что они говорят, как умственно отсталые, и одеты черт знает как! Это у них так теперь принято. Один браслеты носит серебряные, второй косу отрастил, а третий в одном свитере полгода ходит. Я ему вчера говорю: «Гарик, ты бы его хоть постирал, смотри, все обшлага белесые от пыли», а он мне…

– Олежка, мне наплевать на то, как они одеты! – сказал Федор с досадой. – У меня из сейфа деньги пропали, а вчера вы уходили последними, и замок не взломан, а открыт. Ключом открыт. И отпечатков никаких. А ты говоришь – рукава грязные!..

Шеф сказал: «Вы уходили последними», и Бойко моментально оскорбился. Оказывается, дело не только в программистах, которых Олег готов был защищать. Шеф подозревал и его тоже, и это было неприятно. Неприятно и унизительно. И, самое главное…

– …а я говорю, что все равно уволюсь!.. И не надо меня вести, я сама отлично дойду!.. – За приоткрытой дверью послышались шум, возня, возникло и пропало напряженное Катино лицо, и ввалилась высокая худая девица в джинсовом комбинезоне и с ведром.

– Вы кто? – спросил Федор изумленно.

– Уборщица, – сказала она с вызовом, – и я все равно уволюсь, потому что вы сейчас заявите, что я украла ваши проклятые деньги! А я их не крала! У меня у самой перчатки утащили, новые совсем, я их даже из пакета ни разу не достала, и мне пришлось все голыми руками убирать!… И не брала я ваших денег! Так что увольняйте меня! Прямо сейчас увольняйте!

– Уволю, – пообещал Федор, – обязательно уволю, не волнуйтесь. Олежка, налей ей кофе. Вы панель, за которой сейф, когда в последний раз протирали?

– Не помню, – огрызнулась девица и обеими руками взяла чашку с кофе, которую подал ей Бойко. Руки были красные, и залихватский лак на ногтях кое-где потрескался и облупился. Видно, и впрямь все полы перемыла без перчаток.

– Вчера протирали?

– Нет, – сказала девица решительно и отхлебнула кофе, – вчера точно не протирала. Я и так поздно начала, половину сделать не успела!.. Пришлось с утра приходить, чтобы закончить, а мне, между прочим, в институт надо, у нас уже консультации начались.

– Вот я вас уволю, и вы сможете с утра до ночи консультации посещать, – буркнул Федор, и девица неожиданно шмыгнула носом, что было странно при ее гренадерском напоре.

У дверей снова послышался шум, произошло замешательство, и в кабинет ввалилась небольшая толпа – две девицы, три программиста – «хорошие, отличные ребята!» – солидный Дмитриев, водитель Юра и заместительница Катя с мобильным телефоном на запястье.

Все они, несколько оробев при виде пасмурного шефа, застряли в дверях, никто не решался первым пройти внутрь кабинета и сесть.

– Можно? – пискнула наконец какая-то из девиц.

– Да, – сказал Федор, – проходите.

Некоторое время все усаживались, двигали стулья, шикали друг на друга, менялись местами – как школьники, врасплох застигнутые директором. Федор молчал.