Желтый

– И ко мне пусть позвонит, а то мне теща потом всю плешь проест!

– Ой, говорите ей все это сами, – засмеялась Алена, – а то я что-нибудь обязательно перепутаю.

Ее телефон пошел по рукам. Все приняли участие в переговорах с Инной, а Алена исподтишка поглядывала на попутчика, который все так же торчал в дверях.

– Эй, водила! – вдруг воскликнул кто-то. – Вон машина приближается! Выйди, махни, вдруг там человек получше тебя в моторах петрит?

– Она не приближается, а удаляется, – резонно сообщил водитель. – Да и ладно, мужики, нашел я поломку, сейчас исправлю, все будет в порядке.

– Что, скоро поедем? – раздался недоверчивый вопрос.

– Уже, считай, едем! – откликнулся водитель и обратился к стоявшему в дверях человеку с рюкзаком: – Все в порядке, ладно переживать, поехали.

Тот зачем-то выглянул из дверей, словно все еще не мог решить, что делать: сойти или остаться, но потом все же поднялся в салон и уселся на своем прежнем месте, прижав к себе свой рюкзак.

И автобус тронулся! В самом деле – тронулся!

Люсенька, которая в это время как раз давала Инне руководящие указания, вернула Алене телефон. Та поднесла трубку к уху.

– Алло, Алена? – перепуганным шепотом вопросила подруга. – Ты меня слышишь? Они мне там столько всего наговорили, что я ни одного адреса не запомнила. Я перепутаю все, я никуда не пойду!..

– И не ходи, – усмехнулась Алена. – Все, уже наладили наш автобус. Поехали мы. Но погоди, не отключайся. У меня к тебе вопросик.

Она прошла на задний ряд кресел, забилась в уголок, да еще ладонью загородилась, чтобы никто ничего, не дай бог, не услышал, и задала свой вопросик. Вернее, несколько вопросиков.

– С ума сошла, – растерянно сказала Инна, выслушав подругу. – Ладно, я попробую…

Алена спрятала телефон под дубленку и повернулась к заднему окну. Вдали маячили два желтых глаза. Алена усмехнулась. Если она правильно понимает ситуацию, их сейчас должна нагнать машина, но это будет уже не черный «бумер», конечно… Ага, вот и машинка. Ну-ка, что там? Ого, знакомая желтая «копейка».

Погоди, не заносись, писательница Дмитриева. Ситуация разрешится только в Маленькой, и очень может статься, что ты, как всегда, слишком доверилась своей разнузданной фантазии. Ох, скорей бы позвонила Инна.

Они ехали уже минут двадцать в сонном оцепенении и молчании (у всех пассажиров, видимо, наступила реакция на тот небольшой шок, который пришлось недавно испытать), когда телефончик на Алениной груди снова ожил. Алена успела схватить трубку прежде, чем мобильник разразился «Брызгами шампанского».

– Алло? Инка, ты?

– А кто еще? – послышался всполошенный голос. – Ну, тебе повезло. Я все узнала! Слушай.

– Инночка, ты… самая лучшая на свете, – сказала Алена прочувствованно, когда подруга умолкла. – Мы уже минут через десять или пятнадцать приедем, наверное, только ты меня не встречай, ладно? Мне будет проще тут разобраться одной. Не беспокойся, дом ваш я найду, я отлично помню дорогу. И скажи Леньке, пусть уже вытащит шампанское из холодильника. Я не люблю перемороженное, ты же знаешь.

Автобус въехал в Маленькую не через десять, а через семь минут, и развернулся около заметенной чуть ли не под самую крышу остановки.

– Прибыли! – выкрикнул водитель, отметив торжественный момент длинным гудком, а потом распахнул двери. Народ начал выгружаться, однако первым умудрился выскользнуть бывший попутчик из электрички, прижавший к сердцу черно-серый рюкзак.

Алена продолжала сидеть. Строго говоря, ей тоже следовало выскочить как можно скорей, но, во-первых, она упустила момент, и теперь весь проход был загорожен Люсенькиными сумками, а во-вторых, Алену вдруг затрясло от волнения.

«Да ладно! – сказала она себе. – Даже если ты ошиблась – ну что в этом такого?!»

Для нее – ничего. Но это означает, что для того, другого человека поездка обернется горем и отчаянием…

– Чего сидишь? – полуобернулась к ней Люсенька, которая как раз закончила сгружать с багажных полок сумки. – Переживаешь?

– Да, – честно призналась Алена, которая и в самом деле переживала. Даже очень!

– Слушай… – Люсенька запнулась и потупила глаза. Эта застенчивость в восьмипудовом теле выглядела невероятно трогательно! – Мы от родни с Киева едем… У меня, конечно, мангов с ананасами нету, но, может, возьмешь сальца украинского и колбаски домашней? Кровяная, с гречкой! Ты не думай, мы же все понимаем! А чтоб про семгу не сокрушаться, я тебе чехони дам свежепосоленной. Чехонь днепровская, ну просто сладкая!

– Люсенька!.. – Алена, нервы которой были на пределе, вдруг так растрогалась, что привскочила и обняла толстуху. – Спасибо тебе огромное, но ты не беспокойся обо мне. Ничего не нужно.

– Понятно, – протянула Люсенька, делая губы в ниточку и неодобрительно оглядывая Алену. – Сала с колбасой не ешь, да? Фигуру соблюдаешь? Ну давай, давай, соблюдай, дособлюдалась вон до того, что Рождество праздновать к подружке едешь, к чужой семье притуляешься, своей не завела. А я на ночь пельмени ем и сало с утра, и кровяную колбасу на обед, и кожа гладенькая, и мужик при мне мой, мой собственный!