Жемчуг перед свиньями

Именно там, вернувшаяся без предупреждения Ирен (автобус высадил ее в восемь часов утра на площади перед мэрией) и застала врасплох счастливую парочку, в самый, так сказать, кульминационный момент. Она чуть не упала навзничь от такой наглости. На шее у этой польской шлюхи было ее колье! Такого Ирен не могла вынести. Она достала из сумочки украденный у бывшего любовника – жандарма револьвер, который всегда носила с собой. Сначала она хотела убить Ромуальда, но промахнулась: у нее дрожали руки от бешенства. Обезумев, не помня себя от ярости, она разрядила всю обойму, не целясь. Рймуальд, в спущенных брюках, успел выскочить и спрятаться в своем любимом тайнике.

Скрючившись в нише и поправляя запачканные брюки, он слышал крики. Ирен нагоняла польку в парадном дворе замка. Раздалось два выстрела, потом воцарилась мертвая тишина, едва нарушаемая пением птиц.

Ирен, с пистолетом в руке, смотрела, не понимая, на лежащий у ее ног труп соперницы, на ее толстый белый зад, прекрасную белую грудь, разорванную пулей, кровь на животе – много, много крови, как у зарезанной свиньи. Пастушка стояла неподвижно, не говоря ни слова, только струйка слюны показалась в уголке рта, потом наклонилась и сорвала с шеи убитой свое дорогое колье.

***

На первой странице газеты «Монитор Грей», от пятнадцатого сентября, крупными буквами было наюечатано:

«ИРЕН ДЕ ВЕЗУЛЬ ПРИГОВОРЕНА К ПЯТНАДЦАТИ ГОДАМ ТЮРЕМНОГО

ЗАКЛЮЧЕНИЯ СУДОМ ПРИСЯЖНЫХ ДЕПАРТАМЕНТА ВЕРХНЯЯ СОНА»,

а ниже, мелким шрифтом:

«Бывшая пастушка решила подать апелляцию».

Несколько смазанная фотография изображала Ирен на скамье подсудимых в окружении двух охранников, готовых увести ее после вынесения приговора.

Комментарий под фотографией был следующий:

«Жандармы уводят осужденную, которая будет отправлена в тюрьму в Хагенау».

Справа на фотографии адвокат треплет Ирен по руке, пытаясь ободрить свою молодую клиентку.

Ромуальд отложил газету и, поймав расстроенный взгляд своего кузена, написал заключенной почтовую открытку:

«Любовь моя, я буду ждать тебя. Если потребуется, то и тридцать лет. С ожерельем, твоим ожерельем.

Любящий тебя Ромуальд».

***

Преступление Ирен привлекло в Кьефран несколько ротозеев и горстку туристов-извращенцев, дважды обошедших обагренный кровью парадный двор Фальгонкуля. Затем в деревне воцарился покой, и с наступлением осени здесь не видели больше ни одного чужого кота. Потерпев поражение на последних выборах, но став кем-то вроде пророка, которого, конечно, позовут, когда положение будет безвыходное, Габриэль Фроссинет посвятил себя теперь полностью деятельности мэра. Он нанял себе «негра» – одного местного эрудита, который написал ему рекламный проспект; его задачей было изыскать чудо, чтоб постоянно привлекать в Кьефран толпы туристов: старый замок, дуб времен Революции или богатая рыбой лужа.

Ромуальд несколько раз навещал Ирен в тюрьме Хагенау, где она проводила время, клея фонарики и поднимаясь, в знак протеста на крышу раз в три недели. Бывший фотограф поклялся ее ждать. Пятнадцать лет это долго, она выйдет из тюрьмы где-нибудь к 1985-ому году. Последнему из Мюзарденов будет тогда шестьдесят лет, все зубы будут еще целы, но, может быть, заключенную освободят до конца срока. В комнате для свиданий Ирен долго говорила об ожерелье и заставила своего жениха пообещать, что, если с ним что-нибудь служится, он позаботится об ожерелье и поместит его в надежное место, так, чтобы по выходе из тюрымы она знала, где его найги. Ромуальд пришел к выводу, что Ирен по-прежнему твердо стоит на ногах и не потеряла жизненного ориентира. Но он так к ней прикипел – он не любил перемен в любви, – что обещал все, что она хотела.

Положив, почти совсем потускневшие из-за отсутствия ванн жемчужины в шкатулку, Ромуальд собрал свои жалкие пожитки и уехал из Кьефрана, где местные жители, достаточно насмотревшись на все, грозили прогнать его, закидав камнями, как в 1940-ом году.