Жемчуг перед свиньями

– Я улажу это дело с доктором Гаркимбуа, – сказал он.-Это мой друг. А ты… ты выглядишь выздоровевшим.

– Я никогда не был болен, я не сумасшедший, Тибо, уверяю тебя.

Мужчины встретили Новый год в столовой. Все было тихо и спокойно. Прекрасная звездная ночь простиралась над Кьефраном. Старая Огюстина, которая готовила еду и обстирывала изобретателя, закатила такой ужин в духе Пантагрюэля, какие устраивают разве что в самых шикарных ресторанах Парижа. Но старушка не могла долго держать язык за зубами, и вскоре вся округа знала, что Ромуальд вернулся в – энный раз в родные места и живет у своего кузена. Впрочем, фотограф только теребил жидкий пушок под подбородком.

***

Старая Огюстина не включила в меню устриц, поэтому Ромуальд, не мешкая, – было ужо 5 часов вечера – вскочил в микролитражку своего друга и отправился в самый крупный рыбный магазин Мерлянкует в Везуле, где и купил шесть дюжин светлых устриц, и четыре дюжины темных.

Под торжествующим взглядом Рбмуальда, Тибо поднял на свет серую жемчужину в медно-зеленых пятнах, которую он только что достал из своей устрицы.

– Черт побери! Жемчужина! – вскрикнул изобретатель.

Держа жемчужину двумя пальцами, он рассматривал ее при электрическом свете. Ромуальд был очень доволен собой. Чтобы убедить Тибо, что он не сумасшедший, он придумал ход: пожертвовал тремя жемчужинами и не купал их в морской воде в свою последнюю поездку к морю, а положил в карман, где обычно держал зажигалку. Два часа назад на кухне, открыв устрицы, купленные в Везуле, он положил в три из них обесценившиеся жемчужины, которые и попали в тарелку к его кузену.

– Ты не узнаешь ее? – спросил Ромуальд, подняв исхудавшей до прозрачности рукой хрустальный бокал с искристым вином.

– Честное слово, мне это что-то напоминает…

Электромеханик положил жемчужину на вышитую скатерть и извлек вторую из другой устрицы.

– …Это не жемчужины из твоего ожерелья? – спросил ошалело Тибо.

– Да, мой дорогой. Это я их положил туда два часа назад для орошения, устрицы хороши тем, что внутри раковины в них морская вода…

У Тибо Рустагиля перехватило дыхание. Он выпил глоток Эльзасского. Ромуальд положил перед инженером переливающееся колье, которое извлек из кармана пиджака. Тибо сравнил жемчужины, сияющие тысячью оттенков и три тусклые и безжизненные, которые он достал из устриц. Он задумался, теребя свою бородку, задавая себе вопрос: а не правда ли, в самом деле, все то, что рассказывал ему Ромуальд о морских ваннах. Он продолжал молча есть, немного испуганный, глядя то на жемчуг, то на Ромуальда. Когда они приступили к рождественскому пирогу, то есть три часа спустя – праздничный ужин был превосходным – Тибо увидел, что три «экспериментальные» жемчужины начали розоветь, на них появился блеск, и тогда он понял, что Ромуальд не морочил ему голову.

– Итак, это была правда, – сказал инженер. – Все твои поездки, таинственные исчезновения на сутки…

– Я ездил на берег моря. Если бы я тебе сказал правду, ты бы меня упрятал в сумасшедший дом надолго.

– А я думал, ты ездил к любовнице…

– Вот они, мои любовницы, – ответил Ромуальд, беря жемчужины своими бледными пальцами.

Мужчины проговорили всю ночь, но не о политике, а о тайной власти жемчужин Джифаргатара. Потом Тибо, поняв, что с ожерельем, которое в нормальном состоянии стоит полмиллиарда, не шутят, заявил:

– Нечего и думать о том, чтобы ты ездил каждый день на берег моря. Наша бедная Верхняя Сона находится слишком далеко от побережья, а то, сколько стоят сейчас подобные поездки…

– Ты прав. И Ирен никогда не согласится жить у моря из-за своей хронической астмы.

– Есть каждый день устрицы мы тоже не можем. Слишком дорого. Но безвыходных положений не бывает.

У меня есть идея, как сохранить ожерелье…

***

Жизнь в Кьефране для Ромуальда и Тибо продолжала течь в спокойном русле. Изобретатель занимался своим таинственным изобретеыжем. Ромуальд жил за счет своего кузена. Каждое утро он отправлялся в лес за грибами или ловил раков в Одюизе. Затем работал в саду, вел хозяйство и готовил еду. (Старая Огюстина Маон внезапно умерла). Каждый день, встав с постели, Ромуальд шел купать свое ожерелье в бутыли с морской водой, которую мужчины привозили из Трепора. Жемчужины хорошо сохранялись и блестели.