Жемчужина

— Но, учитель…

— Хватит болтать!

Он дал силу вирмане, и тот приподнялся над полом. Я поискал глазами затычки для ушей, но не нашел. Краем глаза Дсеба поймал мое движение и ткнул пальцем в шар, прилепленный сбоку. Я взял его и повернул, как было нарисовано. Шар распался на две полусферы. Я приложил их к ушам, шум затих, раздался спокойный голос наставника:

— Теперь все слышат меня. Взлетаем.

Свет погас, но тьма не наступила. Над головой быстро раскрылся потолок, пропустив к нам отраженные от стен лучи растущего солнца. Вирмана затрясся сильнее и резко пошел вверх.

Я выкрутил из пояса один из выжигателей, зарядил его, вкрутил обратно. На прорезку пола должно хватить с избытком, плюс три запасных стержня. Вторым выжигателем перед всеми светить не хотелось, так что оставил его пазы пустыми. Заодно осмотрел содержимое кулька, данного мне наставником. Там оказались две пластинки, заранее отделенные от топливных стержней, и кольцеватели, необходимые для замыкания силы горения на взрыв.

Мы не прятались. Мы неслись на огромной скорости под безоблачным небом. Каждый мог увидеть нас, но едва ли кто — достать. Мы летели прямо, не заметая следы, не обманывая никого. Только тогда я, кажется, окончательно осознал, что Дсеба не собирается возвращаться, что это и его жертва.

Не прошло и девятины, как мы проревели над стеной города Великой башни, переполошив, должно быть, всех жителей, не то что стражу. Я видел, как в воздух взвились сразу пять парящих, а за ними еще два. Но что нам парящие?

Великая башня.

Сверху она не казалась такой уж огромной, но, сравнивая с обычными домами и улицами, можно осознать масштаб.

На самом деле, это не только сама древняя башня, а целое скопище больших и малых башен и площадей, высоко поднятых над остальными городскими строениями. Как исполинский трехгранный палец вздымалась она над землей, матово блестели бока, сложенные явно не из камня, в отличие от всего поналепленного неумелыми потомками на ее верхушке. Гибкой тонкой лианой обвивала Башню прилепившаяся сбоку дорога. Чтобы подняться по ней повозкам приходилось проделать нешуточный путь. Вертикальными стволами спускались вниз трубки подъемников. Девять штук, по одному на ребро и по два на каждую плоскость. Дорога крепилась на эти стволы и собою укрепляла их. Они — быстрый способ достичь вершины, но наш — еще быстрее.

Все это пронеслось подо мной, потому что мы приближались с невероятной скоростью, плавно снижаясь. Перед самой башней Дсеба повернул вирману почти вертикально, как встает на дыбы скакун, если слишком резко осадить его. Нас вдавило в кресла и начало трясти с такой силой, что казалось, глаза выскочат из орбит, а зубы — из крепко сжатых челюстей. Продолжалось это недолго. Дно вирманы стало прозрачным, но сквозь него было видно только пламя и дрожащий от жара воздух.

— Первый, готовься, — произнес Дсеба непонятно к кому обращенную фразу.

Он поводил пальцами по каким-то светящимся узлам и ниткам, висевшим прямо в воздухе перед ним. Вдруг словно кто-то сдул огненную помеху, и оказалось, что мы парим практически над крышей одной из высочайших надстроек, сделанных из обыкновенного серого камня. Наставник взмахнул рукой, и один из сидевших сзади учеников вдруг пропал. Сквозь прозрачное дно я увидел, что он, вместе с креслом, падает прямо на плоскую крышу. Вот под ним что-то взорвалось, вокруг расползлось клубящееся облако, совершенно непрозрачное для глаз.

— Второй готовься, — бросил наставник.

Вирмана накренился и боком пошел в сторону. Почти над самым краем Великой башни Дсеба повторил жест рукой, и второй ученик вместе с креслом полетел вниз.

— Третий готовься.

Машина набрала скорость, пролетела между двумя башнями и оказалась на другом краю.

Сбросив третьего, он развернул вирману, чтобы по пологой дуге обогнуть Великую башню с севера. Затем вирмана залетел в какой-то угол, образованный ничем не примечательными строениями и завис над одним из них.

— Твой черед, младший. Умри достойно.

Дсеба что-то проделал с висящими перед ним огоньками. С трех сторон в стену ударили ярко-белые лучи, камень брызнул паром. Лучи быстро крутанулись, и предо мной открылся круглый лаз, края которого быстро остывали, меняя цвет с ярко-красного на багровый. Дыра в два моих роста. Вот это мощь!

— Прыгай. Не задень, обожжешься.

Часть крышки кабины отъехала, к нам ворвался свежий ветер.

— Да будет благосклонно принята твоя жертва, Ксената! — донеслись до меня последние слова наставника, и я шагнул в темноту.

После яркости дня глаза не сразу привыкли к сумраку. Судя по атрибутам, до моего визита это был зал постижения. На полу валялась огромная, расколовшаяся на части, плита — фрагмент кладки, вырезанный из стены огнем вирманы. Сзади сиял идеально круглый пропил, ведущий в голубое небо. Свет широким лучом падал из него, дорожкой ложился на пол, словно указывая мне путь. Но я обошел обломки стороной — от них все еще несло жаром.