Жемчужина гарема

Она с любопытством скользнула взглядом вверх, к его опущенному лицу, черты которого были погружены в тень. Вдруг она замерла в изумлении, не веря своим глазам. Этот человек смутно напоминал ей кого-то. Его длинные нечесаные волосы по-прежнему были густы и красивы. Ввалившиеся щеки были небриты, и их бледность создавала резкий контраст с обожженным солнцем телом. Даже равнодушному взгляду Уиллоу было ясно, что раб безнадежно болен. Время от времени тихий стон срывался с его бескровных губ и на вспыхивающем нездоровым румянцем лице выступал пот. Как бы подтверждая ее догадку, его тело вдруг начала сотрясать сильная дрожь. Он выпрямился, и Уиллоу невольно вскрикнула, когда он поднял глаза, исполненные боли, и устремил на нее невидящий взгляд.

Ужас и изумление отразились на ее лице, когда она неуверенно окликнула его:

— Марк!

Несмотря на то что он исхудал, был явно болен и страдал от последствий жестокого обращения, она не могла ошибиться. Эти изумрудно-зеленые глаза нельзя было не узнать. Что же случилось с ним за прошедшие месяцы и привело к такому страшному испытанию? Мысли вихрем проносились у нее в голове. Он был лишь тенью того мужчины, которого она так близко знала когда-то в Англии и с которым рассталась всего лишь полгода назад. Хотя Уиллоу вряд ли могла бы претендовать на медаль за храбрость или прославиться добрыми делами, ничто не могло бы заставить ее покинуть Марка Кэррингтона и обречь его на жизнь в рабстве. Здоровье его, казалось, было в таком состоянии, что она боялась, он погибнет, если ему немедленно не будет оказана необходимая помощь. А испанцев уж никак нельзя было назвать ангелами милосердия.

Подгоняемый своими мучителями Марк тащился, низко склонив голову, взгляд его был диким и блуждающим, казалось, он не сознает, что с ним происходит. Даже когда раздался крик Уиллоу, он не поднял головы.

— Стой! — закричала Уиллоу, вспомнив одно из немногих арабских слов, которые она удосужилась выучить.

Оглянувшись через плечо, капитан Хаджи недовольно воззрился на рыжеволосую иностранку с бесстыдно открытым лицом. Любопытство заставило его задержать шаг, и он остановился, чтобы узнать, что ей нужно.

— Вы хотели что-то мне сказать, леди? — спросил он по-английски, запинаясь на каждом слове. Очень давно, когда Селим нанял англичанина для обучения янычаров современному военному делу, он немного выучил этот язык.

— Куда вы ведете этого человека? — спросила Уиллоу, благодаря судьбу за то, что этот туземец говорил на ее языке.

— Этот человек — раб, и его судьба вас не касается.

— Я знаю его, — возразила Уиллоу, указывая на Марка. — Скажите мне, чем он заслужил такое обращение.

— Этот раб Ахмед, враг Абдуллы, великого бея Константины. Его судьба — служить на испанской галере. Мой господин осудил его, а я лишь выполняю его повеление.

— Нет! — страстно возразила Уиллоу. — Неужели вы не видите, что он смертельно болен? Посмотрите на него, он не выдержит и недели, прикованный к веслам. Очевидно, он перенес страшные лишения и теперь нуждается в уходе.

— До его здоровья мне нет никакого дела, леди, — сухо проронил Хаджи. — Приказ ясен, и я должен выполнить его или отвечать за неповиновение. Абдулле и не нужно, чтобы этот раб долго жил. — И он дал знак своим людям продолжать путь.

— Подождите! — крикнула Уиллоу в отчаянии. Не то чтобы она была героиней от природы или отличалась великим милосердием, но что-то в глубине ее существа не могло смириться с тем, что Марк Кэррингтон умрет позорной смертью на борту испанской галеры. — Продайте его мне. Я заплачу вам вдвое больше, чем предложили испанцы.

Капитан Хаджи смерил Уиллоу взглядом с головы до ног и стал напряженно думать. Представлялась замечательная возможность прикарманить небольшое состояние и одновременно выполнить свой долг перед Абдуллой.

— Абдулла разгневан на этого раба и хочет отправить его подальше от алжирской земли, — стал туманно объяснять он, но в его словах прозвучал вполне ясный намек. Он не мог заключить сделку, пока леди не поймет, что от нее требуется.

Уиллоу была догадливой особой.

— Я отплываю в Англию с вечерним приливом, — сообщила она.

— Не знаю, леди, — неуверенно произнес Хаджи, демонстрируя притворную озабоченность. — Что до меня, так я бы не прочь, но… — Он с сомнением посмотрел на своих товарищей. — Нужно и их принимать в расчет. Нам не жить, если бей Абдулла узнает, что мы нарушили его приказ.

Уиллоу насмешливо фыркнула. Этот человек явно был неглуп.

— Я немедленно доставлю вашего пленника на борт «Львиного сердца», и скоро он будет далеко отсюда. И, — многозначительно добавила она, — я заплачу вам втрое больше, чем стоит раб на галерах. И вы сможете поделиться со своими людьми.