Жемчужина из логова Дракона

Светящегося шара на ладони не было. «Дар влился в плоть и кровь», как говорилось в известной на весь мир истории Ветра.

«Теперь Жемчужина твоя. Ты не сможешь потерять ее, никто и никогда не украдет ее и не отнимет. И ты не сможешь не пользоваться ее силой. Можно лишь самому от нее отказаться, достаточно возжелать того всем сердцем. Но другой уже не обретешь, и эта не вернется вновь. Прими один совет, последний. Лишившемуся Жемчужины жизнь может показаться утерявшей всякий смысл. Однако потери часто ведут к обретению».

Илча помолчал, переваривая сказанное. Отказаться? С чего бы, после всех усилий?

Единственный глаз Дракона глядел прямо внутрь, словно Илча стал прозрачным. Неуютно, скорей бы на волю.

«Выбор сделан. Прощай, Илча. Ты больше никогда сюда не попадешь, потому не ищи дорогу. Закрой глаза и не открывай, пока не услышишь пенья птиц или шелеста листвы».

Илча с готовностью зажмурился. Так было и с Сидом из сказки, и с самим Ветром. И наверное, с Серым тоже. Илча прошел все то же самое, а значит ничуть не хуже всех троих!

Вскоре ветерок осмелел, принялся захлестывать своими порывами. Вдалеке послышалось слабое чириканье, зато листва шумела так, что не ошибешься. Илча открыл глаза.

Он стоял на том самом месте, где впервые заприметил Коготь Дракона. Только теперь скалы были немы и серы. С востока надвигалась плотная грозовая пелена, ветер свистел и ярился с каждым мигом сильнее, срывая с плеч мешок. Илча заторопился вниз: вот–вот настоящая буря начнется, хорошо бы до того одолеть ущелье и переждать ненастье в знакомой пещерке. А там и к людям можно податься.

Он успел прыгнуть под защиту свода с первыми каплями, когда буря уже сбивала с ног. Ураган разгулялся не на шутку. Ходят слухи, что тут, в Бешискуре, бури короткие, но суровые. Деревца и кусты рвет из чахлой, тощей почвы, ветер мечет камни, несет их с потоками воды и грязи. Горе тому, кто окажется на пути.

Илча не хотел рисковать понапрасну. Он завалил вход в пещеру, оставив совсем немного для света, но ветер все равно врывался внутрь, дико завывая под тесными сводами. Илча выглянул наружу: непогода не унималась, буйствовала пуще прежнего. Похоже, ночевать все равно придется здесь, не отпускает Бешискур, держит за ноги. Он до конца заложил отверстие, проверил, хорошо ли, от дваров. Пока снаружи буря, можно хорошенько отоспаться за все дни, проведенные в подземелье в странном полусне.

Лепешки превратились в камень, еле разгрыз, да и на вкус как камень. Зато вода во фляге оказалась чудеснейшая. Видно, побывав в пещере Дракона, она вобрала в себя ее чародейство. Надо бы еще оставить, на потом. Илча улегся, блаженно откинув голову на свой мешок.

— Ты где? — тихонько спросил у Жемчужины, но та не откликнулась.

Ничего не изменилось. Пока.

Уже в полудреме ему послышалось тихое потрескивание. Огонь? Он с удивлением распахнул глаза — темнота исчезла. Неподалеку от входа в пещеру кто–то развел костерок. Медленно, как во сне, Илча приподнялся. Вход в пещеру, освобожденный от завала, серел в плотном сумраке пещеры. Что, уже вечер? И бури в помине нет? Только душная вечерняя прохлада, как после самого обычного раскаленного Канном дня. И странные звуки.

Кто это?

Сначала он услышал голос, нараспев что–то вещавший, потом человек заглянул в пещеру, на миг загородив входную щель. Обличье против света, даже такого слабого, Илча плохо разглядел, но одежда! Как успел надоесть ему этот старый кадамч с приметным воротом!

Дракон пожаловал вдогонку. А говорил «больше никогда».

— Ну, вот и готово, — сказал вошедший.

Он покопался в припасах, сваленных у стены, разыскал свою флягу, жадно напился.

Погоди–ка… Дракон не разговаривает, только голос один в голове. Но это же не может быть…

Ветер снова вылез наружу, пристроил на угольях рыбину. Илча осторожно подался за ним.

— Успеть бы, — Ветер посмотрел в сумеречное небо. — Сырьем я ее лучше дварам отдам.

Присел к костерку, повернулся к Илче лицом. Он мало походил на прежнего Ветра, хорошо знакомого по странствиям. На Дракона много больше, и все же не тот. Обычный человек, ни дать, ни взять. В толпе такого ни за что бы не приметил. А стихотворец, он сразу выделялся. Как глянет… Может, Илча потому его и выбрал на рынке в Фалесте — уж если такой поймает, то почем зря не убьет.

Ветер пристально глянул сквозь Илчу, всмотрелся вглубь пещерки, даже привстал.

— Кто здесь?

Илча вздрогнул.

— Это я, Илча, — откликнулся он, осипнув от неожиданности.

Ветер словно не услышал.

— Померещилось, — присел он обратно. — Дерганный стал совсем, — объяснил он рыбине, — отовсюду что–то чудится. Это потому что пятый срок пошел, а от Дракона никаких вестей. Ни Когтя, ни пещеры. Может, надул таки старый Бран. Как ты думаешь?

Честное слово, если б рыба голос подала в ответ, Илча бы ничуть не удивился. Но она благоразумно промолчала.

— Вот и я так думаю. Непохоже. Разве что сам он в уме повредился, а я и не заметил. Что же дальше, еще подождем, по скалам побродим? — Он вздохнул, неожиданно тяжело. — До какой поры? Ладно… Там видно будет.