Жемчужина из логова Дракона

— И пальцем не тронут. Если не оплошаешь, конечно. Уж это твое дело — чтобы поверили. Для того тебя и приглядели, хотя, по мне, кого половчее найти бы следовало. А если оплошаешь… — он недобро ощерился, — то на том твое служение и закончится. Без всякой чести. И без всякой про тебя памяти. — Наставник вновь обрел благожелательное спокойствие. — Ты не суди, где она, правда, не суши себе голову — просто делай то, что сказано, да старайся, да на старика указать не забудь. Остальное — не твоя забота.

— Ладно, пускай он обманщик, чародей, а мы–то что тогда, Драконовы слуги? — не унимался Илча.

— А ты Драконов не касайся, — холодно посоветовал Кальтир. — Пока что ты ни на кроху не наслужил, зато жалоб я твоих наслушался — уже под горло подпирает. Надоел ты мне, а еще и дня не прошло. Чего тогда лез, чего подряжался? Ведь никто кнутом не гнал? Или думал, что тут благости даром раздают, для дураков, что ни на что не годны? А как до дела дошло — ослабла жила? Так вот, птенчик: коль узнал нашу тайну, дорога у тебя одна… Нет, вру… Две у тебя дороги: или делай, что говорят, или сгинь. Выбирай прямо сейчас, да поскорее. У меня на такой дурацкий случай замена припасена, да не одна. И каждый себе аж горло царапает, так дожидается, так и мечтает нам услужить, а через игрища с тобою времени в обрез осталось. А тебя поручу Энаалу, пускай заберет с глаз подальше. И кончены наши дела.

Илча похолодел. Пускай Энаал заберет… Это приговор. Нет, сгинуть так быстро никак не входило в его намерения, да еще из–за кого? Стихотворца, которого сам он больше всех иных ненавидит! И с давних пор желает отомстить. Вот и повстречались… и случай подходящий — Нимоа послал ему Серого, к этому самому дню. Так чего же Илча мнется? Теперь, когда за него все уже сделано, только камень кинь… То есть слово урони.

— А с чего ты решил, что это поклеп?

Илча не удержался, взгляд отвел.

— Ну, как же… я же никогда с ним не был, не видал всего такого… А говорить должен, что был. И видал там всякое.

— Зато другие кое–что повидали, уж поверь мне, — наставник еще раз смерил выученика подозрительным взглядом, удержав тем самым Илчу от опрометчивых слов. — Нельзя сказать, конечно, чтобы одна сплошная правда… однако до поклепа далеко. И еще запомни: что бы ты не сказал, этот стихоплет все равно отпираться будет, да умело. А язык у него получше нашего привешен, так что не забывай: рта раскрыть не давай, чуть что ори, сбивай, как я учил. И не тревожься за свои кости, ближняя стража тебя не обидит — для вида помнет легонько раз или два, и все. Ну что, умишком–то раскинул? Молодец, таки соображаешь. Хоть ты, птенчик, не такой уж смекалистый, как мне сначала глянулось, — теперь он усмехнулся и легонько хлопнул Илчу по плечу, точно все время шутки шутил. — В том–то и вся соль, в том–то и урок для чародея! Уж коль народ честной обманывал без счету, так сам отведай, каково оно!

Теперь все представлялось по–иному. Такое сразу и в голову придти не могло. Илча задумался, взвешивая. Оно, конечно, заковыристо получается, да ведь и выбора–то нет.

— А как на самом деле до судилища дойдет? Что мне тогда делать, говорить?

— Не дойдет. Если миром разойдемся. А мы разойдемся, не сомневайся.

— А если нет?

Кальтир загадочно усмехнулся.

— Неудачи редко постигают слуг Дракона. А раз за стихотворца всерьез взялись после долгих разговоров, значит допек он самого господина нашего, не меньше. А тот никогда не ошибается. Ему такую силу Дракон дает. И прозренье. Он ведь сам тебя выбрал, смекаешь? — При одном упоминании Серого по жилам заструился слабый огонь. — Вот, не просто так. Только не очень–то себе воображай, да и времени маловато осталось. Ложись тут, отдохни чуток. Вздремни даже, если хочешь, я потом разбужу.

— Вздремнешь тут, — проворчал Илча.

— Еще как. Еще как, птенчик.

Здоровяк принялся читать что–то унылым речитативом, раскачиваясь и убегая отстраненным взором от Илчи. Загорелись свечи, Кальтир бросил щепотку порошка прямо в пламя, запахло какими–то южными травами и еще чем–то незнакомым. Илча погрузился в странное спокойствие, почти забытье, потом и вовсе провалился. Готов был слово дать, что не спал, но очнулся от толчка наставника, слегка ошалевший, усталый, зато решительный.

— Вот, другое дело, — одобрил Кальтир.

— Это что? — Илча указал на свечку. — Это ты меня… подбодрил?

— Да пришлось, уж больно ты смотрелся плоховато. А поначалу–то и не думалось, что с тобой возни будет много.

— Ну, спасибо тогда, — он на самом деле был признателен, голова уже не пухла с непривычки да от собственной дури.

Наставник торопливо прибирал свои сокровища, Илча немного почистился, плеснул воды в лицо.

— Эй, птенчик, — остановил его Кальтир у самого порога. — Скажи–ка, а прежде тебе стихотворца нашего встречать не приходилось?

Илча сделал над собой огромное усилие и остался бесстрастным.