Жемчужина Лабуана (сборник)

Человек, отдавший этот приказ, был европейцем высокого роста, с тонкими аристократическими чертами лица, светло-голубыми глазами и темными усами, оттеняющими улыбчивые губы. Его наряд составляли бархатная коричневая куртка с золотыми пуговицами, стянутая шелковым поясом, такие же коричневые штаны и длинные сапоги из красной кожи, с заостренными носами. Широкополая шляпа из манильской соломки защищала голову от палящего солнца. На плече у него висел чудесный индийский карабин с инкрустациями, а на поясе сабля с золотой рукояткой, увенчанной искрящимся алмазом.

Он сделал знак пиратам отойти, приблизился к Каммамури, который все еще лежал на палубе, уже готовый принять смерть, и несколько мгновений, не отрывая взгляда, рассматривал индийца.

– Ты удивлен, что голова у тебя все еще на плечах? – наконец весело спросил он.

– Настолько удивлен, что спрашиваю себя, правда ли, что я еще жив, – ответил Каммамури, пораженный тем, что пиратами командует белый.

– Не сомневайся, это так.

– Значит, вы не убьете меня?

– Если я не позволил этого раньше, не знаю, зачем мне делать это теперь.

– Почему вы решили оставить мне жизнь? – недоверчиво спросил индиец.

– Потому что ты не белый, во-первых.

Каммамури сделал удивленный жест.

– Что! – воскликнул он. – Вы ненавидите белых?

– Да.

– А сами вы разве не белый?

– Чистокровный португалец, черт побери!

– Не понимаю тогда…

– Стоп, стоп! Этот разговор мне не по душе.

– Хорошо, а во-вторых, почему?

– Потому что ты храбрец, а я люблю храбрецов.

– Я маратх, – с гордостью сказал индиец.

– Понятно, – кивнул тот. – Это племя славится своей храбростью. Скажи, а не хотел бы ты стать одним из наших?

– Я – пиратом?

– А почему бы и нет, черт возьми! Ты бы оказался в хорошей компании.

– А если я откажусь?

– Тогда я не отвечаю за твою голову.

– Если речь идет о том, чтобы спасти шкуру, я сделаюсь пиратом. Кто знает, может, это к лучшему.

– Браво, юноша. Эй, Котта, поищи-ка в каюте бутылку виски. Эти американцы никогда не выходят в море без него.

Рослый малаец с огромными руками спустился в каюту бедного Мак-Клинтона и через несколько минут вернулся с парой стаканов и запыленной бутылкой, у которой тут же отбили горлышко.

– Виски, – прочел белый человек этикетку. – тут уж не поспоришь: американцы в самом деле отличные ребята.

Он наполнил оба стакана и протянул один индийцу.

– Как тебя зовут?

– Каммамури.

– За твое здоровье, Каммамури.

– За ваше, господин…

– Янес, – подсказал ему португалец.

И они залпом опрокинули по стакану.

– А теперь, – сказал Янес, оставаясь в хорошем настроении, – пойдем-ка навестим капитана Сандокана.

– А кто этот господин Сандокан?

– Черт побери! Тигр Малайзии.

– Вы отведете меня к этому человеку? – испуганно сказал Каммамури.

– Конечно, друг мой, и он будет рад принять в наши ряды маратха.

Но индиец не двигался. Он стоял и бросал растерянные взгляды то на пиратов, то на корму корабля.

– Что с тобой? – спросил Янес.

– Сударь… – сказал маратх, поколебавшись.

– Говори.

– Вы не тронете ее?

– Кого?

– Со мной женщина.

– Женщина! Белая? Жительница Индии?

– Белая.

– И где она?

– Я спрятал ее в трюме.

– Приведи ее на палубу.

– Но вы не тронете ее?

– Даю слово.

– Спасибо, господин, – сказал маратх взволнованно.

Он побежал на корму и исчез в люке. Через несколько мгновений он снова появился на палубе.

– Где эта женщина? – спросил Янес.

– Сейчас придет. Но еще одно слово, господин. Она безумна.

– Безумна?!

– Вот она!.. – воскликнул Каммамури.

Португалец обернулся к корме. Молодая женщина чудесной красоты, завернутая в большое покрывало из белого шелка, медленно поднялась по трапу из трюма и остановилась рядом с мачтой.

Ей было лет семнадцать-восемнадцать, и нежная прелесть юности соединялась в ней с женственной грацией. Ее большие черные глаза были невидяще устремлены куда-то вдаль, а густые черные кудри живописно падали на плечи. Ни страха или ужаса, ни даже простого любопытства не отразилось на ее нежном лице при виде трупов и обломков, загромождавших палубу, – она их точно не видела. Не обратила она внимания и на Янеса, стоявшего перед ней.

– Кто эта женщина? – спросил он странным тоном, схватив руку Каммамури и сильно сжимая ее.

– Моя госпожа, – отвечал маратх. – Дева восточной пагоды.

Янес сделал несколько шагов к сумасшедшей, которая сохраняла неподвижность статуи, и пристально посмотрел на нее.

– Какое сходство!.. – воскликнул он, побледнев.

Затем быстро вернулся к Каммамури и снова схватил его за руку.

– Эта женщина – англичанка? – спросил он взволнованно.

– Она родилась в Индии, но родители ее англичане.

– Почему она сошла с ума?

– Это длинная история.

– Ты расскажешь ее Тигру Малайзии. Что ж, отправимся, маратх. А вы, ребята, очистите эту посудину как следует, и сожгите ее. «Молодой Индии» больше нет.

Каммамури подошел к сумасшедшей, осторожно взял ее за руку и перевел на прао португальца. Она не воспротивилась и не произнесла ни звука.

– Вперед! – сказал Янес, сам берясь за штурвал.

Море понемногу успокоилось. Только вокруг рифов оно пенилось и ревело, вздымая буруны.