Жемчужина (СИ)

Когда он отрыл глаза, то первое что он увидел, было восторженное лицо Остина. Омега повернулся и сидел, склонившись над коленями Кайри. Он смотрел на Эмиля круглыми глазами, как на рождественского оленя.

- Это все твоя музыка? - спросил Остин полушепотом. - В титрах стояло только твое имя!

- В целом, да, моя, - сознался Эмиль, - но оркестровку по большей части делал Усаги.

- Ух, ты! - только и успел сказать Остин.

Он поставил локти на колени Кайри и уперся подбородком в ладошки, не обращая внимания на альфу, словно тот был всего лишь тумбочкой. По всей видимости, сам Кайри придерживался другого мнения, поэтому достаточно бесцеремонно одернул своего спутника, призывая его к порядку. Остин в ответ потребовал поменяться с ним местами. Поскольку эта возня привлекала к себе внимание соседей, то Кайри ничего не оставалось, как уступить свое место Остину.

В этот момент все в зале повставали со своих мест и начали бурно аплодировать вышедшему на сцену Томо Маримото. Вскоре овации стихли, и зрители сели на свои места, а Томо начал благодарственную речь. Он вызвал на сцену исполнителей главных ролей, а также нескольких актеров второго плана, которые тоже великолепно отыграли в фильме. После оваций актерам пришла очередь сценариста, операторов и других «бойцов невидимого фронта».

Остин в это время допытывал Эмиля, какие еще у него есть произведения. Тот постарался отвечать коротко, чтобы успеть услышать, что говорят со сцены, но каждый его ответ рождал еще несколько вопросов у Остина. В конце концов, Эмиль сдался под напором нового знакомого и пообещал показать свой заветный чемодан сегодня вечером. Отвлекшись на все эти разговоры, Эмиль не расслышал, как Томо заговорил о нем. После слов режиссера о молодом и талантливом композиторе раздались восторженные аплодисменты, а Кайри прошипел Остину, чтобы тот оставил Эмиля в покое. После этого альфа встал и, буквально выдернув омегу с места, стал энергично подталкивать его в сторону сцены, не забывая довольно улыбаться при этом.

Эмиль проскользнул мимо растерянного Тайсона и сразу попал в объятия Анджея, а следом - в медвежьи тиски деда. Один с удовольствием прижал внука и поцеловал в румяную щечку. Потом лучась самодовольством, поправил на омеге плед фамильной расцветки и выпустил Эмиля из рук. Тот с растерянным видом поднялся на сцену и обомлел. Столько людей в зале хлопали ЕМУ? Вскоре аплодисменты переросли в овации, люди вставали со своих мест, раздавались крики «Браво!». Эмиль совершенно растерялся. Хорошо, что Томо пришел ему на выручку. Он его приобнял за плечи и вывел на середину сцены. Откуда-то из-за кулис вынесли громадный букет. А Томо все это время рассказывал, какой он гениальный и талантливый омега, и что без его волшебной музыки фильм не получился бы таким запоминающимся и волнующим. Эмиль завороженно слушал Маримото и удивлялся, неужели и это все о нем? А потом вдруг засмущался и начал взволнованно вырываться из объятий режиссера.

- Ох, нет! Это все не совсем так! Это не только моя заслуга! - зал заинтересованно замер в ожидании скандала или пикантных подробностей. Но Эмиль нашел взглядом Усаги и позвал его к себе на сцену. - Моя была только идея, но вот обработка и запись целиком и полностью заслуга этого замечательного человека!

Томо Маримото засиял довольной улыбкой, словно омега своим поступком оправдал его чаяния. На сцену вышел растерянный Усаги, который, похоже, совсем не ожидал, что о нем вспомнят на премьере. Обычно композиторы ревниво относились к личным заслугам, и если упоминали об оркестровке, то только вскользь и свысока как о пустяке, не заслуживающем особого внимания.

- Это по праву ваш букет! - Эмиль передал шикарный букет Усаги. Тот попытался отказаться, но Эмиль настаивал. - Нет, нет, ваша работа безупречна и великолепна! У меня никогда бы так не вышло! Я так вам благодарен, что вы открыли мою музыку для людей и бесконечно счастлив услышать ее в столь совершенном исполнении! Браво, маэстро! - он отступил на шаг и присоединился к аплодисментам зала.

Усаги расплакался, а Эмиль растерялся. Он не ожидал такой реакции от всегда невозмутимого дирижера. Тот опять попытался вручить букет Эмилю, что-то лопоча и кланяясь, но омега был непреклонен.

- Нет, нет, маэстро, поверьте, в моей душе сейчас букет ВО-ОТ такого размера! - Эмиль развел руки в стороны, как это делают маленькие дети, когда хотят показать родителям, что такое очень-очень много, так много, что «прямо до неба». - Благодарю вас за это.

Зрители опять разразились овациями. Эмиль попытался незаметно улизнуть со сцены, но у него ничего не получилось. Зрители восторженно хлопали им, пожалуй, больше, чем актерам, сыгравшим главные роли. Смущенному Эмилю казалось, что это все длится просто бесконечно, но вскоре ему все же удалось вернуться обратно на свое место. Он опять попал в объятия деда, а потом в цепкие лапки Остина, который начал выпытывать у Эмиля, делал ли тот оркестровки для камерных ансамблей? И если делал, то для каких именно инструментов, и на чем предпочитает играть сам автор?