Жемчужина, сломавшая свою раковину

«Я могла бы уйти прямо сейчас. Что, если я просто открою ворота и выскользну на улицу? Дорогу я помню. Думаю, мне хватило бы времени, чтобы добраться до дома, попытаться отыскать документ в книгах отца и вернуться прежде, чем закончится намаз».

А что, если она не успеет вернуться и Азизулла, придя из мечети, не найдет ее на месте? Или хозяйка дома выйдет во двор, заметит, что «голубая паранджа», которую посадили в углу возле туалета, исчезла, и скажет об этом Азизулле? Больше всего на свете Шекиба боялась разозлить хозяина. Главным образом потому, что тогда ее вернули бы бабушке. А ничего страшнее и вообразить себе невозможно.

Намаз закончился, Азизулла вернулся за Шекибой. Он поблагодарил друга за то, что тот позволил девушке посидеть во дворе, и кивком велел ей следовать за ним. Они вновь двинулись по пыльной дороге, теперь в сторону дома Шагул-биби.

На стук в ворота ответил Хамид.

— Салам, Хамид. Где твой отец, дяди? Я не видел их сегодня в мечети. Они здоровы?

— Да, вполне. Они просто не пошли. Слышали бы вы, какими словами бабушка ругала их за лень!

Малыш Хамид всегда не умел держать язык за зубами.

Азизулла подавил смешок и постарался придать лицу серьезное выражение.

— Ну, будем надеяться, что Аллах простит им этот грех, даже если их не простит бабушка. Скажи, что пришли дядя Азизулла и твоя двоюродная сестра.

Хамид впустил нас во двор и помчался в дом с воплем, который сделал бы честь любому муэдзину, возвещающему азан:[24]

— Ба-а-а-абу-у-у-ушка-а-а-а-а-д жа-а-ан, дядя Азизулла-а-а привел Шекибу обра-а-а-а-атно-о-о!

Шекиба вздрогнула. Действительно ли Азизулла привел ее сюда, чтобы она могла повидаться с родственниками, или Хамид прав — ее возвращают в дом бабушки? За что? Марджан пожаловалась мужу, после того как застала Шекибу сидящей в неприглядной позе? Или ей не понравились странные вопросы о наследстве? Ладони у Шекибы вспотели, ей показалось, что она сейчас задохнется под своей паранджой. Она с тревогой покосилась на Азизуллу. Но тот задумчиво смотрел на цветущий куст тамарикса и не заметил ее взгляда.

На пороге дома появился старший сын Шагул-биби — Фаяз. Вид у него был взволнованный.

— Азизулла-джан! Рад тебя видеть! — Фаяз двинулся навстречу гостю, широко раскинув руки. Мужчины обнялись и обменялись ритуальными поцелуями в щеку. — Как поживаешь?

— Все хорошо, спасибо. Ау вас как дела? Надеюсь, Шагул-биби здорова.

— Ах, обычные недомогания — возраст. Да еще непослушные дети и внуки, — пошутил Фаяз, покосившись в сторону Шекибы.

«Он считает, что я что-то натворила. Уже представляет, как накажет меня».

— Благословенна ваша семья, что в таком возрасте мама все еще с вами. Я свою потерял два года назад, да упокоит Аллах ее душу. И до сих пор оплакиваю ее.

— Да упокоит Аллах ее душу, — эхом откликнулся Фаяз. — А как твоя жена, дети? Надеюсь, дома все в порядке. — Утверждение Фаяза больше было похоже на вопрос, он явно пытался выяснить цель столь неожиданного визита Азизуллы, да еще вместе с его племянницей.

— Да-да, все хорошо, благодарю, — кивнул Азизулла.

Тут на пороге появились еще двое дядей Шекибы — Залим и Шираз. Они выглядели столь же встревоженными, как их старший брат. Ритуал приветствий и объятий повторился еще раз.

Дяди делали вид, что не замечают стоящую позади Азизуллы племянницу. Шекиба понимала, что ей следовало бы пройти через заднюю дверь и поздороваться с бабушкой. Но делать этого ей совсем не хотелось.

— Шекиба хотела навестить семью перед праздником. — Азизулла наконец сам пояснил цель их визита. — Она очень соскучилась по всем вам, и особенно по бабушке.

Последовала пауза. Дяди Шекибы не смогли скрыть изумления. На мгновение все трое лишились дара речи, затем Фаяз горделиво вскинул голову и произнес высокопарным тоном:

— Ну, это не удивительно, внуки просто обожают Шагул-биби за ее доброе сердце.

«А теперь он, кажется, решил, будто я жалею, что покинула их дом. Похоже, дядя Фаяз еще глупее, чем его жена, тетя Зармина».

— Шагул-биби сейчас отдыхает, но, думаю, она скоро проснется и с радостью узнает, что внучка пришла навестить ее, — добавил из-за плеча брата дядя Залим.