Жемчужина, сломавшая свою раковину

На мгновение ей показалось, что она видит отца, присевшего отдохнуть возле изгороди. Он смотрит в небо и вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. Шекиба услышала голос мамы, зовущий сыновей к обеду. В окне промелькнуло улыбающееся личико младшей сестры.

Очевидно, должно существовать какое-то слово, чтобы описать чувства Шекибы, эту жаркую волну, захлестнувшую ее, — она снова в доме, по которому так сильно скучала, среди людей, которые были ей так дороги и которые любили ее. Это было чувство, начинающееся сладким томлением и заканчивающееся невыносимой горечью. Шекиба поняла, что стоит среди руин и пепла, — это все, что осталось от ее прошлой жизни, такой счастливой и такой короткой.

Дом пустовал, новые жильцы пока не появились, однако создавалось впечатление, что кто-то пытался подлатать старое жилище. Трещины в стенах замазаны глиной. Расколотая доска столешницы деревянного стола в углу двора заменена новой. Из гостиной исчезли два крепких стула, сколоченных отцом еще до смерти мамы. Одеяла, которые Шекиба свернула длинными валиками и положила на кровати, где раньше спали ее родные, чтобы казалось, будто они всё еще с ней, тоже исчезли.

«Хотела бы я знать, что за хищник побывал в нашем доме?» — подумала Шекиба, но тут же отогнала эту мысль. Сейчас не время думать о таких вещах. Она пришла за другим. Книги отца по-прежнему стояли на узкой полке, которую он приколотил возле своей кровати. Похоже, к ним никто не прикасался. Шекиба мельком взглянула в окно, почти уверенная, что сейчас увидит своих разгневанных дядей, бегущих к ней через поле.

Шекиба смахнула навернувшиеся на глаза слезы и подошла к полке с книгами. Сначала она рассеянно пробежала пальцами по пыльным корешкам.

«Вот он!»

Пальцы Шекибы наткнулись на завернутый в материю том. Шекиба потянула книгу на себя, она выскользнула и плюхнулась ей в руки. Шекиба спрыгнула с маленькой скамеечки, которую подставила, чтобы дотянуться до полки, и опустилась на край отцовской кровати. Коран был завернут в кусок темно-зеленого шелка, расшитого узором из серебряных нитей. Это был мамин свадебный дисмол.[26] Шекиба смахнула пыль с ткани, поцеловала Священную Книгу и приложила ее сначала к левому, затем к правому глазу, сделав все в точности, как учили ее родители.

«Мама-джан, почему мы держим Коран так высоко на полке? До него же трудно дотянуться! — Потому, дочка, что нет ничего выше Корана. Таким образом мы показываем наше уважение к Аллаху».

Шекиба аккуратно развернула книгу и открыла ее на первой странице.

Тариг. Мунис. Шекиба. Акила.

Имена были выведены карандашом на внутренней стороне обложки. Возле каждого имени папа-джан написал дату рождения каждого из своих детей.

Шекиба полистала книгу. Уголки страниц были затертыми и хрупкими. Книга открылась на тридцать второй суре. Шекиба узнала стихи, которые папа-джан часто цитировал. Она будто бы снова услышала его голос:

— Те, кто верил в Аллаха и делал добро,
Будут в райских садах, где рек серебро.

[27]

Бумага сама выпала ей в руки. Пожелтевший листок. Подписи в конце расположены в два столбца. Шекиба узнала имя дедушки. Это был договор о передаче земли в собственность Исмаилу Бардари!

Шекибе хотелось кричать от радости — она нашла то, что искала! Шекиба аккуратно положила документ обратно между страницами Корана. Пора было возвращаться, пока в большом доме не заметили ее отсутствие. Она обернула книгу маминым дисмолом и надежно спрятала ее под рубашкой.

«Аллах простит мне мою дерзость», — подумала Шекиба.

Выходя за калитку, она заметила вдалеке дядю Шираза. Он стоял на заднем дворе, пристально наблюдая за ней.

«Лентяй, — усмехнулась про себя Шекиба, — остальные давным-давно прибежали бы за мной».

— Что ты там делала? — спросил Шираз, когда племянница вошла во двор.

— Молилась. — Шекиба проскользнула мимо дяди и направилась в гостиную, надеясь, что Азизулла вволю наговорился с ее родственниками и готов идти домой.

— Нам пора, мы и так отняли у вас слишком много времени, — сказал Азизулла, допивая свой чай.

— Время, проведенное в твоем обществе, — благословенное время. — Произнося свою изысканную фразу, дядя Залим с подозрением поглядывал на стоящую в дверях Шекибу.

Фаяз, не обладавший красноречием брата, согласно кивал головой на каждое его слово.

— Передай наши наилучшие пожелания своей семье, — все же решился добавить он.

— Надеюсь, в следующую пятницу увидимся в мечети.

— Конечно!

— Обязательно!

Шекиба последовала во двор вслед за Азизуллой, а затем на улицу, чувствуя, как дяди сверлят ее взглядами.