Жемчужина Тамерлана

Нахальный солнечный луч снова брызнул светом в глаза. Сын Тарагая зажмурился, а когда открыл их, дервиша рядом не было. Эмир помотал головой, словно отгоняя наваждение, и захромал домой. Слова нищего пролились на душу живительным бальзамом.

«Нужно завтра же приказать строить в Кеше дома и мечеть, – подумал он, – все новое и красивое, не хуже, чем в Самарканде. Если жителю Кеша суждено владеть миром, пусть и его родной город будет одним из первых».

Глава 23

Черноморск, наши дни

Ювелир Юлий Ефимович Гройсман обитал в трехкомнатной квартире в самом центре Черноморска. Он предложил Волошину чаю, и Геннадий не отказался. Яичница почему-то вызвала изжогу, страшно хотелось пить. К тому же в квартире Гройсмана, с наглухо закрытыми окнами, несмотря на прохладный майский день, было очень жарко.

В ожидании живительного напитка майор с удивлением осматривал старые зеленые с желтизной обои, допотопную мебель и выцветшие на солнце гардины. Ему приходилось бывать в квартирах других ювелиров, и ни у кого он не видел такой почти кричащей бедности. А ведь, судя по отзывам, Гройсман был довольно известным в своих кругах. Как же объяснить такую обстановку? Для отвода глаз, чтобы не зарились грабители?

– Спешу, спешу, – надтреснутый голос ювелира прервал его размышления.

Юлий Ефимович поставил на круглый старый столик со стертой полировкой заварной чайник, сахарницу, конфеты.

– Это мои любимые, лимонные, – сказал он, подливая кипяток в чашку следователю. – Уж не знаю, что мне в них так нравится… А мне, как назло, нельзя много сладкого – сахар повышен.

Его узкое семитское лицо с обвислым горбатым носом приняло скорбное выражение.

– Вы, молодой человек, наверное, задаетесь вопросом, почему в моей квартире не шикарный евроремонт? – поинтересовался Гройсман, и Геннадий неожиданно для себя покраснел. Когда люди читали его мысли, он чувствовал себя неловко, будто его ловили за подглядыванием в замочную скважину. – Да не смущайтесь, вы с присущей вам скромностью не сказали об этом вслух, а многие не стесняются. – Ювелир хмыкнул и потрогал кончик носа. – Видите ли, товарищ майор, я давно живу один. Даже очень давно. Сын с невесткой уехали в Израиль, там родились внуки. – Он приложил руку к сердцу. – Нет, не подумайте, у меня очень хороший сын, который зовет меня к себе. Но я не хочу. Здесь похоронена моя Бася, здесь мои друзья и клиенты. В Хайфе старый Гройсман никому не нужен.

– А сыну? – удивился Геннадий, с удовольствием отправляя в рот лимонную конфету.

Черные глаза ювелира стали еще печальнее:

– Вай, вай, молодой человек… Давайте смотреть правде в глаза. У них своя жизнь. Я никому не хочу быть обузой. Когда я умру, им достанется эта квартира. Что они с ней сделают – известно одному Богу. Я думаю, мне не так долго осталось. К чему же затевать капитальный ремонт?

– Это верно, – согласился Волошин, признавая разумность доводов старика.

Гройсман сделал глоток и вздохнул.

– Конечно, верно. Но давайте вернемся к нашим баранам. Я, конечно, рад гостю, но у вас все расписано по минутам. Я не стану вас задерживать и расскажу все, что знаю. Что конкретно вас интересует?

– Мария Петровна Богданова и ее жемчужина Тамерлана, – Геннадий отставил чашку. – Сегодня в квартире был найден ее труп, а драгоценность пропала.

Юлий Ефимович открыл рот и уставился на собеседника:

– То есть как убита? Я разговаривал с ней еще вчера.

– Факт остается фактом, Богданова мертва, – жестко заметил Волошин. – Мы в курсе, что несколько лет вы пытались купить у нее жемчужину.

Тонкие пальцы Гройсмана пробежались по морщинистому пергаментному лицу.

– Да, и я этого не скрываю. Мне рассказал о жемчужине один клиент из Самарканда. Знаете, он поведал удивительную историю. Вы слышали о Тамерлане и о его чудесной сабле?

– Сегодня узнал благодаря Наталье, – улыбнулся майор.

Юлий Ефимович развел руками: