Жемчужина Тамерлана

– Я рад, что спас твою жизнь, – Махмуд сверкнул черными узкими глазами. – И не задумываясь сделаю это еще раз.

Тамерлан наклонил голову, и кибитка, переваливаясь с боку на бок, как утка, поплелась по дороге, ведущей к Кешу.

Глава 31

Черноморск, наши дни

Когда Григория увели, Волошин подошел к окну. У него было тяжело на душе. Только что перед ним промелькнула неприятная история жизни семьи Беловых, и он испытал непреодолимое желание вымыть руки. Дворник Белов оказался негодяем – в своей практике Геннадий не раз встречал ему подобных. Жаль, конечно, что Григорий, скорее всего, получит немалый срок. Вряд ли папаша захочет ему помочь. Он давно уже вычеркнул сына из своей жизни.

– Выходит, у нас опять нет подозреваемого, – сокрушенно вздохнул Павел, барабаня пальцами по столу. – И жаль, что мы пока не можем спросить у дворника, кто убил Богданову. Кто знает, может, и он сам.

– Я очень сомневаюсь, что Белов ответил бы на эти вопросы, – Волошин прошел к столу и плеснул себе воды. – Не похож Дмитрий Иванович на убийцу. Тип омерзительный, это верно, но Марию Петровну он не убивал. И подсвечники мы в его квартире не нашли. И на близлежащих помойках их тоже нет. В общем, как ни крути – ни одной зацепки.

– А я все-таки сгоняю в больничку к этому дворнику, – процедил Бочкин. – Мотив у него был, как ни крути. Не хотел отдавать долги – вот и прикончил старушку.

– Конечно, это было бы хорошо, и алиби его проверить необходимо, – согласился с ним Геннадий, – но, уверяю тебя, это тупик. Поверь моему опыту. А что касается долга… Мария Петровна, судя по всему, была очень доброй женщиной и наверняка подождала бы, пока Белов сподобился бы вернуть ей деньги. Сама она не шибко в них нуждалась, а если бы возникла нужда – думаю, сын бы не отказал. Нет, Виталя, это тупиковый ход, хотя его алиби проверить не мешает.

– Что ж, – качок встал со скрипнувшего стула и положил руку на плечо своему коллеге Павлу, – пойдем, дорогой, займемся дворником. Думаю, он уже пришел в себя. Сказал же врач «Скорой», что ранение нетяжелое. Может быть, еще что-нибудь накопаем по ходу. Ну, бывай, майор. Жди нас с хорошими новостями.

Когда за ними захлопнулась дверь, Геннадий взял телефон и набрал номер Лены. Она должна была прийти из поликлиники, где работала врачом-педиатром.

Когда раздался ее волнующий голос, он почувствовал желание бросить все дела к чертовой матери и бежать к этой женщине, которая совсем не умела готовить, но любила его беззаветно, просто за то, что он есть.

– Это ты? – майор улыбнулся:

Лена задавала этот вопрос всякий раз, хотя на дисплее высвечивалось его имя. И ему каждый раз приходилось отшучиваться:

– На этот раз тебя беспокоит Президент Соединенных Штатов. Ты уже дома?

– Да, и готовлю тебе плов, – Лена воодушевилась. – Представляешь, сегодня наша медсестра дала рецепт сногсшибательного плова, который ей прислала родственница из Самарканда…

Геннадий вздрогнул:

– Из Самарканда? Почему из Самарканда?

Жена расхохоталась:

– А почему это тебя смущает? Всем известно, что узбеки делают самый вкусный плов.

– А тебе не говорили, кто придумал плов? – поинтересовался Волошин.

Женщина задумалась:

– Нет, не говорили. Неужели ты знаешь?

– Представь себе, знаю, – майор выдержал паузу и степенно заметил: – Его придумал Тамерлан.

– Тамерлан? – от волнения Лена часто задышала. – Вот уж никогда бы не подумала. Впрочем, я о нем очень мало знаю. А откуда тебе это известно?

– Мы сейчас занимаемся очень интересным делом, – отозвался Геннадий. – К сожалению, я не могу тебе всего рассказать.

Женщина потянула воздух носом и закричала:

– Господи, кажется, плов горит.

Она бросила телефон на стол, а Волошин, стукнув кулаком по разложенной на столе газете, весело рассмеялся:

– Ну вот, поели плов.

Глава 32

Балх. 1365 г.

Хусейн сидел на ворсистом персидском ковре и пил кумыс. Возле него суетились жены, расставляя тарелки со сладостями.

Время от времени эмир бросал плотоядные взгляды на своих женщин, предвкушая сладкие ночи. Такого гарема, как у него, не было ни у одного хана. О любвеобильности и жадности Хусейна слагали легенды. До него доходили эти слухи, но эмир громко смеялся и гладил свое отяжелевшее тело.