Жемчужина Тамерлана

Мятежники и их приспешники не успели удивиться или испугаться, как уже сидели за накрытым дастарханом. Тимур и Хусейн оказывали им самый радушный прием. Мавлян-заде заливался соловьем, рассказывая, как он придумал оборонять город от воинов Ильяса-Ходжи. По его речи выходило, что назначить правителем Самарканда следует только бывшего студента медресе – и никого более.

Абу-бекр, сидя по правую руку Тимура, морщился и гримасничал, слушая такое бахвальство. Он думал о том, что Хусейн был прав и что ему как можно скорее следует исполнить необычную просьбу эмира. Говорили, своими победами он во многом обязан оружию. Что ж, если Хусейн завладеет саблей и станет единоличным правителем, – это ему на руку.

Мавлян-заде продолжал рассказывать о своих полководческих талантах, упиваясь красноречием, а староста трепальщиков хлопка неожиданно закашлял и, прикрывая рот рукой, встал и поспешил к выходу.

Он давно заметил, что Тамерлан оставил саблю у выхода, и, согнувшись пополам, будто от душившего его кашля, нырнул под полог, прихватив с собой оружие.

Покинув шатер, староста глотнул воздух и, не обращая внимания на слуг, делая вид, будто это его сабля, присел на землю, ожидая Хусейна. Тот почему-то не спешил, и Абу-бекр, прислонившись к теплому войлоку, почти задремал.

Гневное лицо Тимура, его пламенная речь к нему – все это показалось старосте нереальным, пришедшим из сна.

А потом Тамерлан приказал что-то своим нукерам, один из них замахнулся – и бедовая голова Абу-бекра слетела с плеч.

– Значит, вот как принимать вас, сербедаров. – Тимур с презрением смотрел на обезглавленное тело, на кровяной фонтан, бивший из шейной артерии. – Казнить их.

Нукеры подхватили под руки обезумевших от страха Мавлян-заде и Хурдака Бухари и выволокли из шатра.

– Помилуй, ради Аллаха! – прошептал студент медресе, бледный как смерть. – Я готов служить тебе верой и правдой.

Тамерлан задумался.

– Казните только этого, – он указал на лучника. – А третий нам еще пригодится.

Мавлян-заде не помнил себя от ужаса. Он не понимал, за что вдруг эмиры ополчились на Абу-бекра. Тамерлан несколько раз повторил слово: «Украл». Но как староста мог украсть одну из вещей Великого эмира?

На его глазах снесли голову несчастному лучнику, и Тимур, подождав, когда слуги уберут тела, обратился к студенту медресе – единственному оставшемуся в живых: