Жемчужина Тамерлана

Ставицкий оказался мужчиной если не голливудской внешности, то довольно привлекательным. Черные, смоляные волосы были зачесаны назад, открывая высокий мраморный лоб, такие же черные влажные глаза обрамляли густые длинные ресницы. Лицо с правильными чертами, но в то же время мужественное, казалось необыкновенно приятным. Этот человек относился к типу людей, которые, не сказав ни слова, сразу располагают к себе.

Взглянув на оперативника, он приветливо улыбнулся и предложил присесть.

– Капитан Цеков, – отрекомендовался Павел и внимательно посмотрел на собеседника. – Вы, наверное, догадываетесь, что привело меня к вам?

Валентин опустил голову. Его приятное лицо помрачнело.

– Да, догадываюсь, – произнес он грустно. – Вчера я проезжал мимо дома тети Маши и хотел зайти, но у подъезда встретил ее сына, Мишу, который прилетел из-за границы на похороны. Миша мне все и рассказал. – Валентин вздохнул. – Господи, как это ужасно! Тетя Маша была добрым, светлым человеком. У кого поднялась рука на эту святую женщину?

Голос Ставицкого сорвался, но Цеков почувствовал в нем нотки фальши.

– Вы давно ее знали? – поинтересовался он, не сводя с Валентина глаз.

Ставицкий кивнул:

– Очень давно, можно сказать, с раннего детства. Видите ли, моя мама долгое время проработала с ней в детской поликлинике. Мои родители и тетя Маша с мужем дружили семьями. – Валентин вздохнул: – Так получилось, что мои родители очень рано ушли. Отец умер от рака, мама – от инфаркта. Я учился в институте, и тетя Маша, к тому времени потерявшая мужа, заменила мне мать. Я бежал к ней со своими горестями и радостями… Я делился с ней всем. Это был единственный человек, который всегда понимал и поддерживал меня. Поверьте, для меня это потеря не меньше, чем для ее сына.

Цеков принял сочувственный вид:

– Да, я понимаю. Скажите, вы знали, что она хранит жемчужину Тамерлана?

Ставицкий с готовностью кивнул:

– Конечно. Об этом знали все ее близкие. Тетя Маша всегда сокрушалась, что в их семье никто никогда не писал книг. По ее мнению, история ее бабушки и самаркандского парня Али была достойна воплощения на бумаге. Вы знаете их историю?

Павел кивнул:

– Да, более того, мы разыскали родственников этого Али.

Валентин откинулся на спинку стула.

– А, большой человек, – проговорил он мрачно. – Тетя Маша рассказывала о нем. Он подговорил ювелира, который должен был играть роль посредника. Но тетя Маша оставалась непреклонной. Жемчужина напоминала ей о бабушке и матери, и она ни за что на свете не хотела с ней расставаться. – Он вдруг понизил голос и спросил почти приглушенно: – Скажите, это правда, что ее украли?

– К сожалению, да, – признался Цеков. – Если вы ее знали с детства и часто навещали, скажите, может быть, среди ее знакомых были подозрительные личности?

– Я думал, вы считаете убийцей того, кто много лет хотел заполучить жемчужину, – буркнул Валентин. – Того, кто считал этот артефакт своим. Разве вы не звонили в Самарканд своим коллегам, чтобы они задержали внука этого Али?

Павел наклонил голову:

– Разумеется, мы звонили в Самарканд, – подтвердил он. – И, разумеется, наши коллеги поговорили с внуком Али и досконально проверили его алиби. Смею вас заверить, он не убивал.

Валентин постучал пальцами по столу.

– Вам ли объяснять, что он мог сделать это не своими руками! – процедил он.

– Почему же внук Али не сделал этого раньше? – отозвался капитан. – Нет, мы уверены, что он не имеет к убийству никакого отношения. Этот человек прекрасно понимал, что мы рано или поздно выйдем на ювелира, а потом и на него, и он окажется первым подозреваемым.

Мужчина хрустнул пальцами и вдруг всхлипнул:

– Да, вы правы, правы. А я… Я знаю, кто убийца.

Капитан крякнул и вытаращил глаза:

– Знаете?

Валентин встал из-за стола и с грохотом задвинул тяжелый стул:

– Умоляю вас, поедем к вам, – прошептал он. – Я все расскажу. А здесь и стены имеют уши.

Павел почувствовал, как пот стекает по лицу и капает на подбородок.

Ответ Валентина ошарашил, сразил наповал. Неужели этот человек знал убийцу? Но откуда? Не блефовал ли он?

Валентин приложил руку к сильно бившемуся сердцу и прошептал:

– Клянусь, я говорю правду, но здесь не скажу ни слова. Прошу вас, поехали к вам.

– Раз вы настаиваете, – Павел понимал, что так будет лучше для всех. Геннадий докрутит этого интеллигента, если тот вдруг вздумает хитрить.

– И после моего заявления я прошу посадить меня в камеру, – выпалил Ставицкий и добавил: – Я все скажу там… В отделении.

Глава 46

Балх. 1370 г.

Тимур пребывал в приподнятом настроении. Родной город его заклятого «родственника» на этот раз был взят с ходу: тактика поставить на вождей, недовольных Хусейном, оказалась верной.