Жемчужина Востока

После ухода Амрама Нехушта села подле своей госпожи. С тревогой ожидала она возвращения финикиянина. «Если Амрам выдаст, – думала она, – при мне остался мой нож, и прежде, чем нас успеют схватить, я заколю свою госпожу и себя». Пока же ей оставалось только молиться, и она молилась страстно и бурно, молилась не за себя, а за свою госпожу и ее ребенка, который, по словам пророчицы Анны, должен был родиться и жить. Но при мысли, что ее госпожа должна умереть, Нехушта, закрыв лицо руками, горько заплакала.

Глава IV Рождение Мириам

Медленно тянулось время. Но никто до вечера не пришел. Часа в три после полудня Рахиль проснулась: ее мучил голод, но не нашлось другой пищи, кроме зерна. Нехушта рассказала своей госпоже о том, как она доверилась Амраму.

За час до заката Нехушта, не спускавшая глаз с открытого пространства перед воротами стены, увидела двух людей. Это был Амрам и, очевидно, его раб с узлами на голове. Когда они подошли к воротам, узел у них развязался, и Аврам стал возиться около него, затягивая бечевку. Нехушта поспешила спуститься вниз и отомкнула дверь.

– Где же твой раб? – спросила она, впуская Аврама и принимая из его рук тяжелый узел.

– Он сторожит внизу, ты его не бойся: он человек верный. Но вы обе, должно быть, голодны. Я принес вам поесть и вина. Здесь и одежды для обеих; закусив, вы можете и переодеться. А вот, кроме всего остального, и это! – И он подал Нехуште кошелек, полный золота. – Это для вас всего необходимее! – сказал он. – Ты не благодари меня, я дал тебе слово спасти вас, сделать для вас все, что могу, и сделаю. Когда-нибудь, может быть, для вас настанут лучшие дни, вы возвратите мне все это. А я могу ждать. Проезд на галере я устроил, только смотрите, никто не должен заметить, что вы христиане: моряки думают, что христиане навлекают несчастье на суда. Теперь помоги мне снести вино и пищу наверх; госпожа твоя, верно, нуждается в подкреплении сил!

Минуту спустя они были уже на крыше.

– Мы хорошо сделали, госпожа, что доверились этому человеку! Смотри, он вернулся и принес все, в чем мы нуждались! – показала арабка.

– Да снизойдет на него благословение Всевышнего за то, что он делает для нас, беззащитных! – отвечала Рахиль, бросив полный благодарности взгляд на финикиянина.

– Пей и кушай, – сказал Амрам, – тебе нужны силы! – и он подвинул вино, мясо и другие вкусные блюда, принесенные им.

После госпожи поела и Нехушта. Затем обе они возблагодарили Бога и выразили свою признательность этому доброму человеку, который так заботился о них. После этого обе женщины пошли вниз и переоделись: одна – в богатые одежды знатной финикийской госпожи, а другая – в белое одеяние с пестрыми каймами, какие носили приближенные рабыни.

День начинал угасать, но они выждали, пока совершенно стемнело, и тогда только вышли на улицу, где их ожидал хорошо вооруженный раб. В сопровождении его женщины и Амрам направились к набережной по самым безлюдным улицам, поскольку в городе было неспокойно. Народу стало известно, что болезнь Агриппы смертельна, и солдаты восстали против властей, вели себя с наглым своеволием, врывались в дома, брали что хотели, убивали тех, кто противился им.

У набережной наших беглянок ожидала лодка с двумя гребцами-финикиянами. Женщины, Амрам и его раб добрались до стоящей невдалеке галеры, готовящейся к отплытию. Амрам представил капитану Рахиль в качестве своей близкой родственницы, гостившей у него и теперь возвращающейся в Александрию, а Нехушту назвал ее рабыней. Затем, проводив их в приготовленную каюту, добрый купец простился с ними, пожелав им счастливого пути.

Четверть часа спустя галера снялась с якоря и, подгоняемая ветром, вышла в море. Но ветер вскоре вдруг стих, и судно могло идти только на веслах. Свинцовое небо низко нависло над морем, предвещая сильную бурю. Капитан хотел было бросить якорь, но в этом месте оказалось слишком глубоко, якорь не встретил дна. За час же до рассвета вдруг поднялся страшный северный ветер, и вскоре разыгралась настоящая буря. Когда рассвело, Нехушта увидела вдали белые стены Тира, но капитан сказал ей, что зайти туда нет возможности, он пойдет прямо в Александрию.

Около полудня буря перешла в ураган. У судна сперва сломало мачту, а затем оторвало руль, и его понесло с невероятной силой на прибрежные рифы, где, пенясь, с ревом разбивались громадные волны.

– Это все из-за этих проклятых христианок! – кричали моряки. – Клянусь Вакхом, я видел эту желтолицую женщину в амфитеатре.