Жемчужины Подмосковья

Часа в три дня те же тринадцать всадников проскакали в обратном направлении, двое из них - по сторонам кареты, с саблями наголо. В карете находился важный государственный преступник.

На вид ему было лет под пятьдесят. Крупные черты лица, большие черные пронзительные глаза… Крестьяне, повстречав карету и разглядев узника, ахали, долго стояли ошеломленные и растерянные. Своего барина Николая Ивановича считали они подлинным благодетелем.

Через четыре с лишним года Новиков вернулся в родовое имение уже дряхлым, разбитым. Он пережил угрозу смертной казни. В приговоре так и значилось: достоин «по силе законов тягчайшей и нещадной казни», но «желая оставить ему время на принесение в своих злодействах покаяния», приговорили «запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость».

В чем же Екатерина II сочла повинным Новикова и почему его освободили через четыре года?

Еще в конце 1770-х годов Николай Иванович развернул бурную, невиданную до того издательскую деятельность. Он издавал сатирические журналы «Трутень», «Живописец», «Кошелек», научные многотомные труды «Древняя Российская вивлиофика» и т. д. В изданиях этих Новиков бичевал пороки и всякого рода несправедливости. Вступившая на престол Екатерина II поначалу заилрывала со свободолюбием и даже вступила в переписку с великими французскими просветителями. Но, перепуганная воестанием Пугачева, круто переменила политику. В 1790 году она заточила в крепость и отправила в ссылку Радищева за его проникнутую ненавистью к самодержавию и крепостничеству книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». В крепость она отправила и вольнолюбца Новикова.

Флигель усадьбы Н. И. Новикова

И только смерть Екатерины спасла его от длительного заточения.

Вернувшись из ссылки, Новиков в 1805 году вновь предпринял попытку возобновить издательскую деятельность и предложил сдать ему в аренду типографию Московского университета. Историки еще не выяснили досконально, почему эта попытка не удалась, но, видимо, причина тут в том, что Александр I не пожелал полностью развязать руки грозному сатирику.

Тогда все внимание Новиков обратил на благосостояние своих крестьян, расходуя па них оставшиеся у него скудные средства.

Еще до ареста, в 1787 году, после страшного неурожая, когда крестьяне, умирающие с голоду, питались листьями и сеном, Новиков явился для них подлинным спасителем. «Я раздал весь свой хлеб, - вспоминал он, - сколько ни было, своим крестьянам, уделяя из оного часть соседским крестьянам же, пришедшим по знакомству просить; но как сего очень было мало, то и употребил я, бывшие тогда у меня занятые с братом на наши нужды деньги, всего, помнится, до 3000 рублей с тем, чтобы куплено было наполовину ярового хлеба для семян на следующую весну, а наполовину ржи для прокормления».

Через много лет после смерти Новикова литератор А. Ярцев, побывав в Авдотьине, встретил старика, который еще помнил Николая Ивановича и так рассказывал о нем:

- А в голодные годы на пятьдесят верст кругом рассылал афишки, чтобы, значит, шли к нему в Авдотьино за хлебом, и всем хлеб даром раздавал… покупал мукой, а народу печеным хлебом раздавал…

Биографы Н. И. Новикова установили, что он спас от голодной смерти не только своих крестьян, но и принадлежавших соседним помещикам, а также «казенных», т. е. государственных, которых царские чиновники просто бросили на произвол судьбы. Тем самым он себя поставил выше государственных властей, и ото тоже ему не забыли…

Денег у него теперь не было. Тогда Новиков заложил Авдотьино за 10 тысяч рублей серебром и, как гласит документ, «часть сей суммы употреблена на поправление домашней экономии, а остальные деньги издержаны на покупку хлеба для прокормления людей по случаю бывшего здесь хлебного неурожая».

Николай Иванович вставал, независимо от погоды, в четыре часа утра. Пил чай и садился за стол - за литературную работу. Вместе с ним трудился и верный его друг Гамалея, переселившийся в Авдотьино после ареста Новикова и заменивший его детям отца.

Один из домов, построенных Н. И. Новиковым для крестьян.

В восемь часов Николай Иванович выходил из дома. Иногда он гулял только по парку, теперь уже не существующему, но зачастую выходил и на деревню. В таких случаях его непременно сопровождал дворовый мальчик с кульком. Ребятишки, радостно крича «барин идет», бежали со всех концов деревни, и начиналась раздача пряников.

Николай Иванович вел переписку с писателем и историком И. М. Карамзиным, но редко кто посещал Новикова в его авдотьинском уединении. Путь к нему из Москвы был по тем временам неблизким, могла быть и слежка, и мало кто хотел лишаться душевного равновесия из-за встречи с бывшим узником

Шлиссельбурга… Но вот архитектор А. Л. Витберг, друг Герцена, навестить знаменитого сатирика не побоялся. И оставил ценные воспоминания:

«Небольшая деревенька и бедная. Вскоре открылся и ветхий господский дом, обнаруживавший недостаток. Запущенный сад и все окружающее показывали нужду и отшельничество. Мы взошли. Я нашел Новикова старым, бледным, болезненным, но взор ого еще горел».