Жемчужины Подмосковья

Как же все-таки Юлия Дмитриевна Борисоглебская определила, что могила Толстого находится на территории Ленинского района и именно Филимонковского сельсовета? Кстати, она же, изучая родословное древо Толстых, установила, что декабрист действительно был родственником Льва Николаевича Толстого, состоял с ним в одном «22 колене» Толстых: их деды - двоюродные братья по отцу.

В 1925 году вышла ценнейшая, не переизданная до сих пор книга «Алфавит декабристов» (составленная в свое время А. Боровковым, правителем дел следственной комиссии над декабристами). В Библиотеке им. Ленина имеется лишь один экземпляр «Алфавита», хранящийся в отделе редких книг. К этому изданию постоянно и обращается в своей работе Ю. Д. Борисоглебская. Тщательно изучив книгу, в частности места захоронения декабристов, она установила, что В. С. Толстой, выйдя в отставку, «поселился в имении Баранове Подольского уезда Московской губернии, где и скончался… холостым». Дальнейшие розыски привели ее в Филимонковский сельсовет.

Несколько слов о Ю. Д. Борисоглебской.

Она добилась реставрации домов декабристов Сергея Григорьевича Волконского и Сергея Петровича Трубецкого в Иркутске. В Осташеве по ее инициативе открыт музей декабристов на общественных началах - в бывшей усадьбе дома Муравьевых. В Ленинграде по ее ходатайствам должен быть поставлен памятник на месте казни декабристов.

Тополь Карамзина

Серебряный тополь бушует листвой под окнами просторного, широко раскинувшего крылья барского особняка. По преданию, тополь посажен писателем и историком Николаем Михайловичем Карамзиным, о котором напоминает старый чугунный монумент.

На одной из граней его - барельеф. Именитый литератор изображен в профиль. Вокруг него лавровый венок. Верхняя часть монумента выполнена в виде пяти вертикально стоящих толстых томов. Один том лежит. По мысли скульптора, эти книги - «История государства Российского».

Памятный монумент стоит на лужайке посредине векового парка.

Среди его сумрачных аллей можно увидеть памятники трем другим русским писателям, бывавшим и живавшим здесь, - А. С. Пушкину, В. А. Жуковскому и П. А. Вяземскому. С каким волнением подходишь к этим памятникам, вспоминая содружество трех поэтов!

У белых стен дома шумят деревья старого парка и словно мелькают тени былого… Зеленый сумрак причудливо окутывает стволы деревьев, словно человеческие фигуры, в какие-то фантастические одежды.

Кажется, и сейчас идут по дальним аллеям, тихо разговаривая, Пушкин, Жуковский, Вяземский. Вон, вон там промелькнули они… Не Пушкин ли это страстно доказывает что-то смущенному, чуть склонившемуся и молчаливому Жуковскому? Не смешок ли это Вяземского глухо доносится до нас?… Нет, это пляшут листья клена, бросая причудливые тени, да шуршит от ветра прошлогодняя листва на дорожках.

Остафьево. Усадебный дом Вяземских.

…Усадьбу Остафьево приобрел в конце XVIII века отец поэта Вяземского, Андрей Иванович. Хотя и существует предание, что дом построен по его чертежам, анализ архитектуры говорит в пользу если не самого Баженова, то во всяком случае одного из его учеников. Архитектурная импозантность проступает во всем и подтверждает почерк школы Баженова. После смерти А. И. Вяземского имение перешло к его пятнадцатилетнему сыну, будущему поэту, на сестре которого был женат Карамзин, назначенный опекуном юного Петра Вяземского. Не мудрено, что молодой Вяземский, росший в подобной обстановке, стал литератором. Еще при жизни его отца здесь бывали известные поэты, а когда главой дома сделался Карамзин, то ни одна литературная знаменитость не пренебрегала возможностью заехать к известному и маститому Карамзину. С тех пор и называется Остафьево «Литературным Парнасом».

Кабинет Карамзина находился на втором этаже. Всех приезжавших к нему удивляла подчеркнутая строгость обстановки. На чисто выбеленной стене висела лишь одна картина. Зато как бы вторую картину представляло всегда распахнутое летом окно в парк. Простой, даже не крашеный сосновый стол и другой, сделанный в.виде пюпитра - специально для чтения древних летописей и рукописных свитков, да несколько стульев - вот и все убранство, если не считать красного дерева шкафов с книгами.

Распорядок дня Николая Михайловича тоже удивлял своей размеренностью и строгостью. Он появлялся в столовой минута в минуту, а после обеда в одно и то же время отправлялся на прогулку в березовую рощу, сохранившуюся до наших дней и называемую «Карамзинской».

На склоне лет он окажет:

«Остафьево достопамятно для моего сердца. Мы там наслаждались всею приятностью жизни, там текли средние, едва ли не лучшие лета старого века, посвященные семейству, трудам л чувствованиям общего добра».

Остафьево. Памятник Я. М. Карамзину.

Вот в этой ротонде Пушкин читал «Родословную моего героя», здесь же устраивались и балы. Во время танцев по карнизам фантастическим пламенем горели расставленные стаканчики со смесью воска и коровьего масла.