Жемчужины Подмосковья

Один из наружных углов главного дома Сергей Васильевич превратил в целую галерею животных, вырезанных из дерева. Друг на друга лепились головы утки, гуся и совы, лося, верблюда и лошади. Угол этот в шутку называли «тотемным», то есть священным, охранительным, он должен был «отпугивать» от дома нечистую силу и злоумышленников.

Сергей Васильевич любил покопаться в земле и, отдыхая от напряженной творческой и педагогической работы, делал всевозможные посадки. И все же в Свистухе большую часть времени он занимался картинами, без чего не мыслил существования. Он приезжал сюда не только на лето (почти безвыездно проживая здесь с мая по август), но и в остальное время часто наезжал для отдыха и главным образом для работы.

Чтобы писать здесь картины зимой, он изобрел своеобразную передвижную мастерскую. Возок с большим окном ставился на сани. Впрягалась лошадь, а иногда запрягался и сам художник, один или вместе с женой, и мастерская перевозилась в нужный угол.

Художник делал зарисовки и писал маслом из окна импровизированной мастерской, которая отапливалась двумя огромными керосиновыми лампами, соединенными металлическими трубами. Впоследствии он с помощью знакомого архитектора и плотника настолько усовершенствовал «передвижку», что работать в пей было тепло даже в сильные морозы. Из этого окошка написал он первой же зимой одинокий, занесенный снегом, звучный, бело-синий пейзаж «Сарай». Но Иванов не был пейзажистом в буквальном смысле этого слова, справедливо считая себя в основном жанристом. Поэтому как бы ни были поэтичны его пейзажи, они в большинстве случаев так и оставались в эскизах или служили потом для будущих картин. Так произошло и с «Сараем», использованным для великолепной, написанной в Свистухе исторической картины «Семья».

С. В. Иванов трудится в Свистухе и над заказанными ему иллюстрациями к «Тарасу Бульбе» Гоголя. Он выполнил четыре рисунка: «Приезд сыновей к Тарасу Бульбе», «По дороге в Сечь», «Смерть Андрия», «Тарас в битве». Особенно удался второй рисунок. По степи как бы на зрителя едут один за другим лихие запорожские казаки. И первым, картинно подбоченясь, едет седоусый Тарас. Очень хорошо передан роскошный гоголевский пейзаж степи.

Революция 1905 года захватила художника. В тот и два последующих года он создает картины «Расстрел», «Едут! Карательный отряд», «1905 год. Митинг 18-го октября», ряд рисунков для неосуществленной картины «Похороны Баумана».

Картина «Едут! Карательный отряд», писалась зимой в Свистухе. Под горой (наверху ее стоят заснеженные сараи) худо одетые крестьяне, вконец обнищавшие, идут с иконами молить о помощи, а навстречу им с гиканьем и свистом несутся казаки.

Работал Иванов в Свистухе и над большим заказом издательства И. Н. Кнебель - циклом картин из русской истории. Сергея Васильевича подкупала не только тема, к которой он питал большое пристрастие, по и то, что репродукции этих полотен предназначались в качестве наглядных пособий для учебных заведений. Издательство через историка С. А. Князькова обратилось к нему, как выдающемуся мастеру исторического жанра, умеющему достоверно и художественно-выразительно передать самый дух давно ушедшей русской жизни. В Свистухе, среди сине-голубых сугробов, где виднелись нищие русские деревеньки, мало чем отличавшиеся от средневековых, и написал Иванов этот проникновенный цикл.

Сергей Васильевич умер в августе в 1910 году во время работы над картиной. Его гроб несли братья Васнецовы, самые близкие ему люди. Похоронен он в ограде ближайшего монастыря. Все уникальные его постройки уцелели.

Обольяново, ныне Подъячево

Раннее утро. Худощавый плечистый старик в валенках вышел на поляну перед барским домом и зашагал в лес по сугробам. Через несколько минут появились две молоденькие девушки. Вначале они шли по следам, оставленным бородачом, но потом расхохотались и убежали.

Такая картинка возникает перед нами при чтении небольшого четырехстраничного очерка М. Ф. Мейендорф, включенного во второй том «Воспоминаний современников о Л. Н. Толстом».

Дело было в 1895 году. Проживая тогда в Москве и испытывая по временам потребность в тишине, Лев Николаевич иногда приезжал на несколько дней в подмосковное имение Обольяново своего знакомого А. В. Олсуфьева. Как-то случилось, что племянница Олсуфьева - Мейендорф тоже гостила там. И вот теперь с подружкой решила узнать: куда это ходит по утрам Лев Николаевич?

Но проверить не удалось. Лев Николаевич в огромных своих валенках бродил по сугробам, уходил к лесу и оврагу, лишь бы не было протоптанной дороги, лишь бы стояла кругом морозная тишина.

«Хорошо прожил у Олсуфьевых», - отмечал Толстой в своем дневнике 1895 года. Вспоминал, наверное, свои прогулки по обольяновским сугробам и музыкальные вечера в олсуфьевской гостиной, грустные и красивые звуки любимой музыки.