Жемчужная Триада

--- Я о лиренах. Мы принуждаем женщин рожать, не брезгуя программированием сознания, а почему, как вы думаете? Неужели мигранты не могут заполнить демографические провалы? Или кто-то еще вспоминает о национальности спустя сотни церт после того, как народы Текландта смешались в один? – Сенатор сделал эффектную паузу. – Миры. Законы Веселес. Вот почему. Мира не существует без его лирен. Как только последний из них исчезнет, незримый механизм вернет пустую оболочку в небытие, как когда-то выдернул оттуда, и неважно, сколько иномировых граждан там останется. Оппозиция взращивает продукты абортов, мы пользуемся услугами инкубаторов, потому что мир жив, пока в ком-то течет его кровь. Только все безрезультатно. Мы лишь оттягиваем момент гибели. Всему приходит конец, и наше место в пятерке ключевых миров займет кто-то другой, Бэтрагра, например, если ничего не предпринять.

--- Но статистика коренного населения…

--- Даже у «Серой Молнии» нет доступа к подлинной статистике коренного населения. Это иронично: у нас есть силы менять реальность не хуже Клиадры, но, как и Чудики, мы знаем, что мгновение, когда мы их применим, станет для нас последним. Не машины станут нами, а мы – машинами. Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с продуктами клонирования лирен?

Да, я прекрасно помнила эти… продукты. По-другому их и не назовешь: бездумные, бездушные оболочки, совершенно не предсказуемые и неконтролируемые без комплексного программирования, хотя поначалу физиологически – без дефектов.

--- Как война изменит ситуацию?

--- Не война. Вы.

--- Я? Вот этот гниющий кусок мяса? Как скромно вы о своем чувстве юмора.

--- Технически – вы. Я не собираюсь проводить Рокировку. Эстеллу в вашем теле можно взять под контроль и без нее.

--- Вам-то она зачем?

Комплекс ощутимо тряхнуло, несмотря на стабилизаторы. Нас что, избивают гигантским молотком?

--- Эстелла знает, как влить жизнь в умирающий мир, – Альмбер сделал вид, что ничего не произошло.

--- И, конечно же, с удовольствием поделится секретами.

--- Не нужно скепсиса, Алеврайла. У нас есть образцы ее и вашей крови. А теперь еще и технологии, необходимые для реализации идеи.

--- Аналог Рокировки?

--- Почти. Мы же так похожи – человекоподобные лирены. Жесты, мимика, целые культурные пласты. Между ключевыми мирами гораздо больше общего, чем кажется.

Замечательно.

--- И вы говорите мне все это потому, что нуждаетесь в моем согласии? На этот аналог.

Тихий шепот на текландтском. Слова не разобрать, но голоса взволнованные. Что же там происходит снаружи?

--- Оно серьезно облегчило бы нам работу. Но, повторюсь, согласие не обязательно. Всего лишь желательно.

--- Неправда.

Молчание.

--- Кровь Эстеллы. Вам ее передала не сама ли Эстелла, случайно?

Молчание.

--- Эта женщина предусмотрела каждую запятую в условии моего Блокирующего Покрова, а я не сомневаюсь, что именно она на меня его наложила. Вы, действительно, считаете, ее кровь оказалась у вас по недоразумению?

Молчание.

--- Вы не настолько наивны, Сенатор. И вам НЕОБХОДИМО мое согласие, потому что сами сдержать Эстеллу будете не в состоянии со всеми вашими технологиями. Вынуждена разочаровать – я тоже не смогу.

Еще несколько приказов. Не относящихся в этот раз ко мне.

--- Сенатор?

Молчание.

--- Сенатор, если у вас проблемы, лучше скажите мне сейчас.

--- Не скажет. Он сбежал, – раздался знакомый голос рядом.

--- Цамерий? – Я зашарила руками. – Но как…

--- Позже, Алеврайла. Держитесь крепче.

Я поймала тонкое запястье и вцепилась в него всеми оставшимися силами. Почти сразу же в лицо ударили струи горячего воздуха, перемешанные с мягкими хлопьями… пепла?

Несмотря на жару, у меня мурашки побежали по коже.

Где Лэйкер?

«Он здесь. Я едва успел».

Какое облегчение.

Где? Где? Дай мне к нему прикоснуться. Как он? Что произошло? Куда… Нет, мне нужно увидеть.

«Хорошо. Я покажу».

И я увидела.

Сначала себя. Свое изуродованное почти до неузнаваемости тело, глубокую рваную рану на левой руке, ровные, как от ножа, темные полосы на тунике, залитые кровью скулы под пустыми глазницами, наполовину прикрытыми воспаленными веками.

Потом лежащего без сознания Лэйкера. Его спокойное, но утомленное лицо. Невозможно представить, через что ему пришлось пройти.

Наконец, Цамерий повернул голову. И тогда передо мной предстал кошмар. Жуткие зубья угольно-черных скал в багровых лучах воскресшего солнца медленно укрывались тучами оседающего пепла. Из трещин каньона прямо в пасть голодного Бога вкручивалось пылающее торнадо, стремительно растущее в ширину. Оно закрывало уже четверть оранжево-алого неба, среди размытых полос которого затесалась смерть. От ее пронизывающего дыхания невозможно было скрыться. Она прибирала к рукам этот мир.

Цамерий перевел взгляд немного выше.